Сергей Нуртазин - Батальон прорыва

Следующий снаряд разнес телегу, заржала покалеченная лошадь.

– Огонь!

До Скоморохова не сразу дошли слова команды, он запоздало крикнул:

– Взво-од! По пехоте противника-а! Ого-онь!

Ухнул миномет, застрекотал «максим», к нему присоединились шесть ручных пулеметов, с ними слились винтовочные выстрелы. Фигурки в серых мундирах стали валиться на землю, некоторые попятились, но танки и бронемашины продолжали двигаться вперед. Один бронеавтомобиль рванулся к роще, пытаясь обойти позиции отряда с фланга вдоль реки, за ним потянулся танк и полтора десятка немецких солдат. Неожиданно навстречу им из рощи выкатился БТ-2. Его выстрелы заставили бронеавтомобиль остановиться. Из него повалил густой черный дым. Бондаренко ощерился, радостно произнес:

– Як вин його чертяку!

Радость Бондаренко была преждевременной. Немецкий танк выполз из-за бронемашины, выстрелил. Теперь загорелся БТ-2. Крышка люка откинулась, из танка выбрался танкист в горящем комбинезоне, побежал к роще. Пулемет немецкого танка изрыгнул очередь. Танкист взмахнул руками, повалился на землю. Скоморохов скомандовал:

– Приготовить гранаты! Отсекайте пехоту.

Огонь красноармейцев заставил немцев залечь, но танк продолжал движение к роще. Теперь на броне были отчетливо видны немецкие кресты. Выстрел его орудия заставил замолчать ручной пулемет. Бондаренко зло произнес:

– Щоб тоби згинути, железяка погана!

Проклятье сбылось через секунду. В лесу за дорогой загромыхало. Снаряды гаубиц ударили по немцам. Один из них угодил в броню танка. Оглушительный взрыв сотряс машину. Огонь и дым взметнулись к ясному голубому небу. Еще один снаряд поразил второй бронеавтомобиль. Губительный огонь артиллерии и отсутствие поддержки пехоты заставил немецкие танки отступить. Вскоре три уцелевших в бою танка и грузовики с пехотинцами исчезли в лесу.

Ожидали следующей атаки, но её не последовало. Разведчики доложили, что прорыв немцев был совершен небольшой группой, скорее всего передовым отрядом, который в свою очередь подвергся нападению отступающих по соседней дороге частей Красной армии. Капитан Хижняк обрисовал Скоморохову сложившуюся ситуацию, озабоченно добавил:

– Вот такой вот, товарищ младший лейтенант, слоёный пирог получается.

Пирог был не сладким. Скоморохову горько было смотреть, как по дороге на восток движутся отступающие красноармейцы. А ведь он надеялся, что подойдут основные силы Красной армии и враг будет выдворен за пределы страны. Теперь на скорое окончание войны уповать не приходилось. Скоморохов понял, что война будет долгой, упорной и кровопролитной.

После полудня следующего дня движение по дороге прекратилось, не было ни беженцев, ни техники, ни отступающих частей. Это значило, что враг рядом. Отступать батальону Хижняка, вернее, тому, что от него осталось, приказа не было. Приказ был иной: продержаться до ночи, стоять до последнего бойца, прикрывая отход. Капитан просил пополнения, но помощь оказали только небольшим количеством боеприпасов: гранатами, противопехотными и противотанковыми минами. Мины поставили в местах, где была наибольшая вероятность появления противника: на дороге, заминировали мост, благо в отряде оставались сапёры. Ещё подкинули два десятка снарядов для гаубиц. Артиллеристам было велено оставаться на танкоопасном направлении, поскольку при очередном налете немецкая авиация обнаружила и разбомбила спрятанные в лесу трактора, а иного транспорта для них не нашлось. Немного облегчало задачу возвращение отряда, отправленного прежде Хижняком на ликвидацию немецкого десанта.

Немцы появились ближе к вечеру, через два с половиной часа после того, как последние беженцы и отступающие красноармейцы перешли мост. И снова солдаты вермахта ехали без опаски. Первым на замаскированную мину наехал мотоцикл, за ним подорвался бронеавтомобиль. Немцы остановили движение. На дороге появились саперы, но работать им не дали выстрелы красноармейцев. Немецкие танки и пехота пытались подобраться к мосту с других сторон, но кругом натыкались на мины, плотный пулеметный и винтовочный огонь. Один из танков подорвался на мине напротив позиций взвода Скоморохова. Ему перебило взрывом трак, гусеница разорвалась, машина закрутилась на месте. Бондаренко радовался, как дитя:

– Дивитися, закрутився, як собака, яку блоха за хвист укусила!

Еще большую радость он ощутил, когда по поврежденному танку ударили гаубицы. Не прошло и минуты, как машина превратилась в железный хлам. Атака немцев захлебнулась. Отряд ждал следующей, но вместо этого ударили немецкие пушки, прилетела авиация. Рев самолетов, вой бомб, визг пуль, грохот разрывов, дым, смрад, огонь превратили позиции батальона Хижняка в ад.

Казалось, что на этом клочке земли не может остаться ничего живого, но после налета, в перепаханных снарядами и бомбами окопах, стрелковых ячейках и пулеметных гнездах началось движение. Послышались окрики и приказы, стоны раненых, забегали санитары, бойцы стали приводить в порядок себя и оружие, готовились к следующей атаке. Готовились не напрасно, немцы опомниться не дали, сразу после обстрела перешли в наступление. Опасаясь мин, они продвигались медленно. Замедлял движение солдат вермахта и огонь красноармейцев. Теперь он был не таким интенсивным. Снаряды и бомбы вывели из строя половину бойцов отряда Хижняка. Поубавилось и артиллерии. Из трех гаубиц уцелела одна, но и она замолчала после двух выстрелов. Спасение принесла ночь. Немцы, не зная численности противостоящего им подразделения, решили не ввязываться в ночной бой и отойти, чтобы утром завершить уничтожение упрямых русских солдат.

В полночь бойцы Хижняка произвели разведку. После возвращения разведчиков капитан приказал собрать всех оставшихся бойцов. Их оказалось семьдесят два человека. Из них больше половины имели ранения. Пятеро красноармейцев были ранены тяжело.

В темноте слова командира звучали глуховато и тяжестью ложились на души красноармейцев.

– Разведка донесла, что мы окружены. Немецкие части двигаются южнее и севернее наших позиций. За мостом тоже немцы. Боеприпас у нас на исходе. Ни сил, ни средств оборонять данный рубеж у нас нет. Утром немцы возьмут нас голыми руками, а потому, чтобы избежать уничтожения и плена и, считая данную нам задачу по удержанию моста до полуночи выполненной, я принимаю решение оставить занимаемые позиции и прорываться на восток, вслед за частями Красной армии.

Через час относительную тишину ночи разорвал оглушительный звук взрыва. Мост через речку, за который было положено множество жизней, взлетел на воздух.

Взрыв моста отвлек немцев, а потому прорваться удалось без особых потерь. Уходили лесом, через речку. Раненых переправили на наспех сооруженных из бревен, веток и деревянных ящиков плотах. Прорвались, но из окружения не вышли. Немцы шли на восток, отряд то и дело натыкался на их стоянки, отдельные отряды, многочисленные колонны техники и пехоты. Казалось, что враг повсюду.