Александр Михайловский - Призрак Великой Смуты

– Но, Альфред, – кайзер удивленно наклонил голову и посмотрел на своего канцлера, – ведь русские тоже как бы приняли участие в оккупации Норвегии, захватив Тромсё и почти всю провинцию Финнмарк.

– Тут, ваше величество, не все так просто, – хитро улыбнулся гросс-адмирал. – Как ни странно, но русские имеют право претендовать на эти земли. Адмирал Ларионов показал мне старинные документы, согласно которым еще в старину вся территория Финнмарка на вполне законном основании принадлежала русским, в том числе и порт Вардё.

– Да? А я и не знал об этом, – кайзер был искренне удивлен. – Хорошо, пусть они владеют наследием своих предков. Все равно после окончания этой проклятой войны карта Европы и мира будет не похожа на ту, какой она была до войны. Победители должны получить заслуженное вознаграждение. А побежденные… Им останется только оплакивать свою печальную участь.

– Ваше величество, – Тирпиц решил напомнить своему монарху, что он не только гросс-адмирал, но еще и канцлер Германской империи, – самым трудным для нас оказалось не завоевание Дании и Норвегии, а их умиротворение. Надо было, устранив старую власть, создать новую, лояльную нам. В Дании мы просто взяли на себя функции королевского правительства, не вмешиваясь во внутренние дела страны. Вполне достаточно, чтобы датчане были лояльны нам и не совершали враждебных действий в отношении германских оккупационных войск.

– И это удалось сделать? – кайзер с любопытством посмотрел на Тирпица.

– Удалось, ваше величество, – улыбнулся канцлер. – Король Кристиан Десятый, узнав, что никто не претендует на его корону, вспомнил, что он, помимо пышного титула, еще носит и звание адмирала флота Германской империи. А королева – в девичестве герцогиня Мекленбург-Шверинская – делает вид, что ничего особенного не прошло. Тем более что наш представитель в Дании опубликовал в местных газетах заявление о том, что Германская империя не претендует ни на дюйм датской территории и после окончания войны сразу же покинет Данию. Как мне доложили из Копенгагена, заявление это было принято с удовлетворением, и датчане даже не помышляют о том, чтобы оказать нам какое-либо сопротивление.

– А как у нас идут дела в Норвегии? – спросил кайзер. – Так же гладко, как и в Дании?

Гросс-адмирал Тирпиц, услышав вопрос своего монарха, слегка поморщился. Норвежцы, не в пример датчанам, оказались более строптивыми.

– Ваше величество, – сказал он, – норвежцы сумели доказать, что они действительно являются потомками викингов. При высадке в Кристиании и Бергене они оказали сопротивление нашим десантникам. Самые большие потери нам нанесла не их артиллерия, а меткие стрелки, которые умело действовали в рассыпном строю и из укрытий поражали наших гренадер. Но потом, когда пала их столица – Кристиания, и норвежский король Хокон Седьмой, младший брат датского короля Кристиана Десятого, стал нашим почетным пленником, мы сумели убедить его обратиться к своим подданным и уговорить их прекратить сопротивление. После этого остались лишь отдельные небольшие отряды, до которых, по всей видимости, еще не дошло обращение короля, и потому они пока не сложили оружие. Но я думаю, что в скором времени это стихийное сопротивление прекратится.

– Это нам ни к чему, – озабоченно покачал головой кайзер. – Мне не хочется, чтобы мои храбрые гренадеры гибли в боях с не менее храбрыми норвежцами. До войны я часто любил отдыхать на своей яхте в норвежских фьордах и на всю жизнь полюбил замечательную норвежскую природу и народ, живущий в стране викингов. Надо сделать все, чтобы норвежцы вели себя смирно.

– Ваше величество, – сказал Тирпиц, – я хорошо помню недавний разговор с фрау полковником Антоновой. Эта очаровательная женщина, которая спасла мне жизнь в Стокгольме, говорила о политическом и информационном обеспечении операции по захвату Норвегии. У этой женщины талант политика. Я иногда удивляюсь ей. Мы взяли за основу ее предложения, и они оказались верными. Мы нашли среди норвежских промышленников, финансистов и политических деятелей людей, которые с симпатией относятся к Германии. Из их числа мы сформировали новое правительство, которое и взяло всю полноту власти в стране. Король же Хокон Седьмой оказался не столь же покладистым, как его брат. Возможно, что на нем сказалось влияние супруги, королевы Мод, отец которой – покойный английский король Эдуард Седьмой. При встрече с нашим представителем король с возмущением заявил, что он отказывается от звания германского адмирала. Впрочем, на этом все его враждебные акции закончились. Мы обещали королю Хокону сохранить за ним трон, все почести и привилегии, а он, в свою очередь, обещал не допускать каких-либо враждебных действий в отношении Германской империи. Мы воспользовались и другим советом фрау Антоновой. Редакторы и издатели крупнейших норвежских газет получили от нас щедрые субсидии, после чего в них в большом количестве появились материалы об общности германских народов – немцев и норвежцев – и противостоянии их загнивающей и разлагающейся англо-саксонской цивилизации. Известный норвежский литератор Кнут Гамсун написал и опубликовал несколько блестящих статей, в которых он призвал соотечественников вместе с немцами встать на защиту традиционных христианских ценностей.

– И это дало хоть какой-то результат? – кайзер Вильгельм с интересом посмотрел на своего канцлера.

– Дало, и еще какой! – Тирпиц хитро улыбнулся заинтригованному кайзеру. – Вместо того чтобы публично выказывать нам свою неприязнь, молодые норвежцы стали записываться в легион «Викинг» – добровольческий батальон – возможно, что он вырастет до полка, – чтобы на Западном фронте сразиться с войсками Антанты.

– Альфред, да это просто здорово! – в восторге крикнул кайзер. – Я считаю, что фрау полковник достойна самой высокой награды! Передай ей, что я буду счастлив – именно счастлив, так и передай – лично вручить ей орден Черного орла – высшей награды Германской империи. Можешь идти, мой дорогой Альфред, я знаю, что у тебя много работы. Но сегодня ты меня порадовал – а в последнее время у меня не так часто бывают дни, когда я искренне радуюсь происходящему…

9 апреля 1918 года, полдень. Петроград, Комендантский аэродром. Сикорский Игорь Иванович

Для первого полета выдался просто замечательный день. К полудню облака, с самого утра осаждавшие Северную Пальмиру, разошлись, открыв взору бледную голубизну неба, а яркое весеннее солнце наконец-то бросило свой взор на промокшую землю, на которой кое-где остались еще съежившиеся и почерневшие сугробы. Летное поле, всю зиму старательно очищавшееся от снега, уже просохло.