Безбашенный - Арбалетчики князя Всеслава [с иллюстациями]

Наш мент, едва эта развратница вышла из воды, захотел разложить её прямо на берегу, но она со смехом вывернулась и увлекла испанца к дальним кустикам - укрытию, скорее чисто символическому, чем реальному. Астурда тоже не пожелала откровенного разврата и поманила меня к кустикам с другой стороны, которые были погуще. Ну что ж, если им нужна видимость приличий - я ни разу не против. Забурившись в кусты, я крепко облапил девицу, укладывая её на мягкую подстилку из сухих листьев...

- Тссс! Погоди, успеешь ещё! - прошептала вдруг она и отодвинула рукой ветку, - Взгляни-ка вон туда!

Я глянул, куда она предлагала, да и прифонарел. За кустами в заводи купалась другая деваха - помоложе, с не особо ещё развитой, но уже превосходной для её юных лет фигурой и с роскошной пышной косой, что уже и само по себе немалое достоинство. А то зачастую ведь с этим делом как бывает? Сами-то по себе ни пышные волосы, ни отличная фигура у баб - не такая уж и редкость, но в том-то и дело, что именно сами по себе, то бишь по отдельности. Сплошь и рядом случается, что баба с первоклассклассной фигурой имеет довольно жидкие волосы, а у бабы с роскошнейшей гривой волос окромя тех волос и смотреть-то, вообще говоря, больше не на что. А вот чтоб и то, и другое разом у одной и той же бабы шикарным оказалось - это для наших современных баб, во всяком случае, явление довольно редкое, и оттого особенно ценное. Здесь с этим, как я успел заметить, дело обстоит несколько лучше, но тоже подобная тенденция прослеживается - если у Астурды, например, неплохая, но и не выдающаяся фигура, зато густые волосы, то у её доставшейся Васькину подруги - наоборот, фигура поконтрастнее, но волосы немного пожиже. Не до такой степени, чтобы это резко в глаза бросалось, ну так я ж и говорю, что тут с этим получше, но и тенденция всё-же есть. А у этой девки, которую передо мной Астурда сейчас спалила, и фигурка уже хороша, а со временем обещает стать ещё лучшей, и волосы - тоже высший класс. Коса у неё - видно, что туго стянута, без этой имитации несуществующего объёма, но при этом толстенная, добротнейшая, как представлю себе эти волосы свободно распущенными - ухх! И ведь кого-то мне её коса напоминает...

В общем, зрелище было увлекательнейшее. Омывшись - не особо и торопясь, кстати - и вволю поплавав, красотка вышла примерно по пояс, тщательно отжала косу, медленно обернулась всем телом, показывая великолепные верхние выпуклости, подняла глаза и увидела нас, а солнечные лучи осветили и её симпатичную мордашку. Пожалуй, я выпал в осадок не меньше её, поскольку узнал Велию, как раз перед последним переходом и заплёвшую свои густые роскошные волосы в толстую косу...

Деваха ойкнула, инстинктивно отвернулась вполоборота и поспешно прикрыла грудь рукой, но потом улыбнулась и показала язычок, после чего помахала нам ручкой и плавно вышла из воды, дразнящее покачивая бёдрами. И взгляд её был скорее весёлым, чем осуждающим. Или мне показалось?

- Она ещё слишком юна для тебя, - с соблазнительной хрипотцей проворковала Астурда, - Иди ко мне, я излечу твои раны, - а глаза у чертовки хитрющие! Да и чего уж там! Не очень-то хорошо, конечно, было спалиться со шлюхой перед девчонкой, которая мне откровенно нравилась, но что сделано, то сделано. И разве не Астурду я желал все эти дни, страдая от жёсткого сухостоя во время похода? Охи и вздохи из-за дальних кустов, за которыми был занят добрым делом Васькин, являли собой весьма заразительный пример, которому я охотно последовал...

Поздним вечером мы наконец пресытились женской лаской, а зудящие комары напомнили нам, что и радости хороши в меру. Добрая половина нашего отряда, упившись, дрыхла себе меж костров, дымок от которых был всё-таки несколько лучшей защитой от маленьких ночных кровососов, чем занавешенные грубыми циновками окна деревенских домов. Отсыпав Астурде горстку честно заработанных ей монет, я шутливо шлёпнул её по округлому заду и спросил:

- Ты нарочно подстроила эту встречу с Велией?

- Нет, что ты, клянусь богами! - но глаза опустила и улыбнулась краешками губ.

- И часто ты испытываешь терпение богов подобными клятвами?

- Они милостивы и прощают мелкие шалости, - на этот раз Астурда улыбнулась откровеннее, - Но тебе не о чем беспокоиться, и в этом я клянусь тебе по-настоящему!

Испанец же только посмеялся над моей оплошностью:

- Нашёл, из-за чего переживать! Это же античный мир! Да тут любой важный сеньор просто обязан иметь красивую рабыню-наложницу, а если он достаточно богат и может себе позволить - то и целый гарем наложниц. И законные жёны вовсе не ревнуют к ним своих мужей.

- Точно?

- Ну, если не совсем уж отмороженные стервы. Но кто же, если он только в здравом уме, возьмёт такую в жёны?

- Так у меня ж немного другой случай.

- У тебя ещё проще. Если не полагается ревновать к наложнице, то с какой стати ревновать к проститутке? Вот если бы она была любовницей, не берущей денег - тогда другое дело.

- Хорошо бы, чтобы ты оказался прав. Но тогда какой смысл ей было палить меня перед девчонкой?

- Палить - это значит сжигать? Или стрелять? А, понял! Нет, "палить" ТЕБЯ - никакого смысла. А вот показать тебе юную сеньориту обнажённой, да так, чтобы при этом не нарушить приличий...

Утро показало, что Хренио не так уж и неправ. При встрече Велия вовсе не отвернулась и не надула губ, а весело и озорно улыбнулась, и у меня возникло сильное подозрение, что накануне Астурда заработала несколько больше, чем получила от меня. И ещё я сильно заподозрил, что неплохо знаю источник её вчерашней "левой" подработки. Увиденный потом на её руке браслетик из стеклянных финикийских бус - ну точь в точь такой же, как тот, что порвала Велия при похищении, дабы дать нам дополнительный след - меня уже не удивил.

- Я же говорил тебе, что сеньорита положила на тебя глаз, - осклабился мент.

А после завтрака Тордул построил отряд, и мы зашагали на рудник. Там за дни нашего отсутствия успели уже навести относительный порядок. Распознав в моём рабе беглеца Нирула, начальник рудника устроил нешуточный скандал, требуя отдать парня ему для заслуженной им кары. Давил он нахрапом, рассчитывая на авторитет высокой должности, но я-то ведь по службе ему не подчинялся. А я не люблю, когда мне хамят, да ещё и те, кто не имеет на то законного права. Не один из воинов рудника ухмыльнулся, когда я спокойно и непринуждённо разжевал местному "царю и богу", что степень заслуг и провинностей МОИХ рабов решаю Я. А когда тот, рассвирепев, нажаловался на мою "непочтительность" Тордулу, отец-командир, разобрав дело, принял мою сторону, и там, где начальник рудника уже не мог распознать голосов, его охранники гоготали, не таясь. И было отчего - вид их начальник имел такой, что от него было впору прикуривать. Надо полагать, нечасто они его таким наблюдали.