Андрей Грог - Капитан поневоле

День тянулся невообразимо медленно, ребята, наполнив водой бочки в летнем душе, томились от безделья, коротая его в подобии беседы с девочкой у ворот. И только вечером наступили изменения, ознаменовавшие новый этап их пребывания в этом мире – на подворье прибыли гости. Это было восемь человек верхом на лошадях, вооружённых ружьями и неким оружием, напоминавшим то ли палаши, то ли просто тяжёлые шпаги, с несколькими заводными лошадьми. Эти были все в штанах, плотно облегавших мускулистые ляжки, сапогах и в таких же длинных рубашках зелёного цвета с красной грудью. На головах красовались широкополые шляпы с перьями. Нет, не страусовыми, что-то попроще. К слову сказать, среди них было две женщины, которые опознавались по более тонким и жилистым фигурам, и холмикам грудей под тонкой материей. Все были очень коротко стрижены, «под горшок», с бритыми висками и затылками. Хозяин их явно ждал. Он о чём-то коротко переговорил со старшим, показывая на ребят, сидевших на крыльце. А потом прибывшие начали деловито рассёдлывать лошадей и чистить их от налипшей на них грязи – дорога после прошедших дождей наверняка ей изобиловала. Затем лошадей завели в конюшню, а люди отправились в небольшую пристройку, отведённую им хозяином для отдыха, и, наверно, ночлега.

– Сдаётся мне, что это явно по наши души. – Задумчиво проговорил Коля.

– Да, было бы наивно полагать, что наша идиллия продлится долго. – Согласился Игорь. – Главное, чтобы из нас не начали изгонять демонов.

– Жалко, что мы к водопаду так и не сходили. Пятый день прошёл. Глянуть бы, что там и как. – Со вздохом сказал Сергей.

– Не судьба. – В тон ему подвёл итог Саша.

Ребята повздыхали ещё о неизбежном, продолжая сидеть на крыльце. Вернулась хозяйская дочка после очередной прогулки в горы, со своей неизменной корзинкой за плечами. Ребята уже знали, что именно она приносит сыр и творог, наверно с какой-то дальней фермы в горах. Килограмм по пятнадцать за раз. Девочка, которой лет четырнадцать. Часов пять туда, столько же обратно. Сухонькая, жилистая, шустрая. Крутая! И это хозяйская дочка, которая могла бы, наверно, вообще ничего не делать. Но, очевидно, хозяин был иного мнения. А может это вообще было не в местных традициях – бездельничать. Разгрузив корзину на кухне, она прошла в дом, и вскоре вышла оттуда с чистой рубашкой в руках. Старая была сильно перепачкана грязью. А ноги вообще были вымазаны до колен. Грустно посмотрев, как она деловито разделась у душа и исчезла в нём, ребята продолжили ждать.

Собирались работники. Когда они привели себя в порядок, ребят никто не позвал ужинать. Позвали потом. Вместе с солдатами. За столом сидел хозяин, и угощал их вином. Когда основная еда была поглощена, хозяин обратился к ребятам, поясняя свою речь жестами. Он махал рукой куда-то на юг, в сторону высокой заснеженной горы, часто повторял слово «Парменон», но было это название или имя, было непонятно. Мелькали слова «храм» и «жрец»…

– К инквизиторам повезут местным. – Мрачно резюмировал Коля.

– Не каркай. – ответил Саша. – Мне кажется, что всё не так уж и плохо.

В самом деле. Люди здесь были просты и бесхитростны, эмоции на их лицах читались легко. И вся речь хозяина скорее всего была призвана их утешить и обнадёжить. Понять суть мешало плохое знание местного языка, пока что ограничивавшееся исключительно названиями предметов. Впрочем, легче от этого не становилось, их уводили куда-то явно далеко от этих мест и от злополучного водопада, ведь с того момента, как с подворья ускакал гонец в первый вечер, прошло пять дней. Значит, путь не близкий. А главное, неизвестность впереди. Но выбора у них, похоже нет.

Ночь прошла в тяжких раздумьях. Напротив их двери постоянно дежурили два солдата, возможно, чтобы они просто не натворили глупостей. Утром, когда покормили работников, позавтракали и они с солдатами. А потом, хозяин с помощью жестов и слов объяснил им, что пора собираться в дорогу и отправляться в путь. Сборы были недолги, потому что не надо было собирать палаток и прочее снаряжение, которое обычно является непременным атрибутом туристического лагеря. Побросали мелочёвку в рюкзаки, подтянули ремни, тщательно расправили носки на ногах и зашнуровали ботинки – можно отправляться в путь. Оказалось, что заводные лошади предназначены для них. Или по крайней мере для их вещей. Это стало ясно, когда старший из солдат показал на их рюкзаки, а потом на лошадей. На их сёдлах по бокам имелись специальные крюки. Когда ребята сняли рюкзаки с плеч, солдаты быстро обвязали их верёвкой, сделав незатягивающиеся петли, которые и надели на крюки, для верности притянув поклажу к бокам лошадей ремнями с пряжками. Это обрадовало, потому что идти налегке намного проще. Хозяин произнёс напутственную речь, из которой они ничего не поняли, и попрощался с ними, уйдя в дом. Пока вся процессия выходила через ворота, хозяйская дочка стояла на крыльце и помахивала им рукой, что было, конечно, очень трогательно.

Дорога за вчерашний день подсохла, но встречались ещё отдельные участки с грязью. Впереди шагом ехали два солдата с командиром, за каждой солдатской лошадью шла заводная на верёвке, тащившая по два рюкзака, за ними брели они сами, а замыкали процессию пять солдат, у двух из которых тоже были заводные лошади, очевидно, с нехитрой поклажей. Быстро вышли из селения, перейдя реку, текущую с гор, по высокому деревянному мосту, перекинутому с одного склона террасы на другой, и перекрывавшему пойму. Дальше дорога шла мимо огородов и полей, и выходила на террасу вдоль основной реки, которую ребята для себя по-прежнему именовали Еловкой. Это был явно ухоженный путь, неплохо выровненный и утрамбованный, с поперечными уклонами и сточными канавами по бокам. А вдоль него шли деревянные столбы с какими-то знаками. Принимая темп своего движения за пять километров в час, ребята засекли время, и установили, что расстояние между столбами примерно соответствует тысяче восьмистам метрам. Часа через полтора вдалеке показалось другое селение, тоже расположенное, судя по всему, на слиянии рек. Как выяснилось в последствии, эта местность была довольно густо населена и освоена. Крупные селения стояли на каждом слиянии рек, стекавших с гор, с основной, а их было много. Зачастую, только выйдя из одного селения, они уже видели вдалеке другое. И всюду поля, огороды, пастбища, с небольшими перелесками. Везде им попадались склады длинных и ровных брёвен, которые местные сплавляли с гор, а на «Еловке» вязали в плоты, и потом спускались на них куда-то дальше. В нескольких местах они видели процесс вязки, а однажды обогнали такой небольшой караван. «Еловка», по мере вбирания в себя новых рек с гор, становилась всё шире, течение замедлялось, долина раздавалась в стороны, заснеженный конус горы становился всё ближе. В стороны от основной дороги уходили другие. Может к дальним полям, может к другим селениям, находящимся не у большой реки. На огородах постоянно встречались работающие люди, всё в тех же длинных рубашках и с голыми ногами, мужчины и женщины вперемешку. До обеда сделали два небольших привала, во время которых ребята рассмотрели местных вояк по лучше. Старший, кроме властного и волевого лица, отличался ещё и более крупной металлической бляхой на шляпе, изображавшей солнце с лучами, окаймлённое какими-то ветками с листьями, а также нашивками на плечах рубашки, которые, судя по всему, были погонами. Это была довольно жёсткая накладка, возможно, даже с металлической вставкой, которая могла защитить от удара оружием по плечу, обшитая плотной материей. Там на голубом фоне была тонкая продольная полоса красного цвета, и небольшая жёлтая эмблема в виде стилизованного изображения солнца. На краю, у шеи, были какие-то красные же знаки, возможно, буквы, что-то означавшие. Остальные военные носили погоны без эмблем, но с такими же знаками. Но у двоих, пожилого мужика и немолодой рослой женщины, были поперечные жёлтые полосы. Фантазировать об их значении и проводить аналогии можно было сколько угодно, но без понятных разъяснений всё это для ребят были лишь догадки, которые они пока держали при себе.