Михаил Ланцов - Игра за престол

Истошно крича, сотник перевернулся на живот и, словно пародия на снежного барса, рванул в лес какими-то странными, но энергичными прыжками. Жить ему вдруг захотелось невероятно! А тут под боком такой родной и любимый лес. Туда-то уж эти всадники за ним не полезут. Ну, убежал один? Какая беда? Вон сколько смазки для сабель!

И действительно — в вопящего и несущегося дикими прыжками сотника даже стрелять не стали. Да и увлеклись поместные ополченцы рубкой. Конечно, у выбранецкой пехоты были пищали, бердыши и сабли. То есть в принципе отпор они дать могли. Но беда — все эти предметы пользовать совсем не умели, не зная, с какой стороны хвататься. А фитили к пищалям так и вообще в целях экономии держали потушенными.

Налетели.

Порубили.

Похватали, что было на виду.

Отошли.

Пяти минут не прошло, как от сотни остались только остывающие трупы. Очевидно, разъезд опасался подхода подкрепления.

Но лишь через полчаса трясущийся от ужаса и холода сотник смог наконец выбраться из своей лежки. Осмотрелся затравленно. Прислушался. Принюхался, жадно пытаясь уловить конский пот или еще какую опасность в воздухе. И полез шарить по карманам бывших подчиненных…

Спустя три часа этот самый сотник, покачиваясь от усталости, достиг лагеря короля Сигизмунда.

— Эй! — окликнул его часовой и осекся. Вид у него был тот еще. Голова перебинтована каким-то окровавленным тряпьем. Нога тоже перевязана. Идет, опираясь на пищаль, словно заядлый ветеран. Разве что странно большой мешок за спиной образ портит слегка.

— Моих людей больше нет, — затравленно оглянувшись, прошептал сотник, отвечая на незаданный вопрос. — Всех порубили… всех… — И поковылял дальше…

Король Польши и великий князь Литовский Сигизмунд III Ваза [47] Сигизмунд III Ваза (1566–1632) — король Польши и великий князь Литвы с 1587 года. Король Швеции с 1592 по 1599 год. выслушал доклад одного из своих капитанов о нападении разъезда московитов и задумался. А потом медленно процедил:

— Быстро они.

— Они не могли так быстро подойти, — возразил ему командующий войском Станислав Жолкевский [48] Станислав Жолкевский (1547/1550–1620) — польский полководец XVII века, к 1605 году — польный («полевой») гетман коронный. . — Даже если голубем весть послали. Они еще месяц-другой телиться станут. А там и хляби. Я хорошо знаю московитов — раньше лета их и ждать не нужно. Потому и предложил именно сейчас подходить с осадой к Смоленску. Мы, почитай, полгода тут безнаказанно простоять сможем.

— А это тогда кто такие? — поинтересовался Жерар Бернар, старый капитан из Франции, имевший на своем счету с десяток кампаний. Низкое происхождение компенсировалось богатым опытом, удачливостью и уважением среди наемников. И его чутье подсказывало, что все совсем не так радужно, как вещает командующий.

— Да, может, из города кто на вылазку ушел ночью, — пожал плечами Жолкевский. — Со слов того ничтожества мы даже не знаем, сколько их.

— Тогда это нужно выяснить, — продолжил француз. — Подготовка к выступлению шла очень бурно. В Москве могли узнать и начать сборы заранее.

— Им там сейчас не до того, — отмахнулся с усмешкой Жолкевский.

— А если до того?

— Да, — кивнул король, поддерживая Жерара. — Друг мой, не будем рисковать попусту. Отправьте пару сотен пятигорцев [49] Пятигорцы — род войск в Речи Посполитой. Легкая литовская кавалерия, набираемая изначально из черкесов, позже из литовской шляхты, не способной из-за скудости кошелька служить в крылатых гусарах. Классическое степное вооружение. . Пускай все разведают. Если это передовой отряд московитов, то не хотелось бы об этом узнать, когда окажется поздно.

— Хорошо, сир, — кивнул недовольный Станислав Жолкевский, раздраженно зыркнув на француза. Тот его изрядно подбешивал. На что Жерар лишь улыбнулся и поклонился, выражая свое почтение. Жолкевский фыркнул, но немного успокоился. В конце концов, определенная логика в словах этого француза имелись.

23 февраля 1605 года, окрестности Смоленска

Сигизмунд чуть ли не бегом вылетел из своего шатра, когда услышал от Жолкевского фразу, что «тот самый разъезд» стоит на берегу реки. Сам-то гетман его не видел, а судил по донесению, да такому, что сделать из него столь одиозного вывода не было никакой возможности.

Король вышел быстрым шагом, с достоинством взял поданную ему зрительную трубу и уставился на хорошо видимый вдали отряд всадников.

Отряд как отряд. Обычное поместное ополчение Московии.

Но были две детали, которые выбивали его из нормы совершенно.

Прежде всего это штандарт. Он прямо-таки притягивал взгляд. Умеренных размеров квадратное полотнище кроваво-красного цвета в золотой бахроме было украшено очень качественным шитьем белоснежного единорога, вставшего на дыбы. Образ был настолько агрессивный, дерзкий и наглый, насколько это было только возможно. Даже эрегированный фаллос задиристо и провокационно торчал, далеко выходя за рамки символического обозначения [50] В классической европейской геральдике, с которой Дмитрий был неплохо знаком из-за изучения эпохи, демонстрация фаллоса на гербе (если там это имело смысл композиционно) не имела непосредственной связи с мужской природой и амбициями самца. Все проще. Это говорило о том, что владелец герба не был уличен в нарушении вассальной клятвы. То есть он верен своему слову и долгу. Хотя, возможно, все еще проще, и автору приятно увешивать гербы своих героев «пиписьками» для придания им неповторимого колорита человека, чуждого мракобесной асексуальности и пошлой стыдливости. . Причем, что интересно, образ единорога отличался удивительно гармоничным исполнением, стоившим Дмитрию массы нервов в поисках художника, который умеет рисовать.

Второй цепляющей деталью был всадник, возвышающийся над поместной конницей на пару голов. Тут и породистый конь, напоминающий гольштинскую породу, и сам человек, выглядевший в глазах Сигизмунда натуральным верзилой. Его прекрасно выполненные доспехи рейтара вызывали смешанные чувства. С одной стороны — рейтарские доспехи не являлись тем комплектом, который предпочитали богатые и влиятельные аристократы. С другой стороны — даже отсюда было видно и воронение, и золотую вязь узоров, что намекало на весьма непростое происхождение. Ведь «на шпагу» взять такой «улов» практически исключено из-за габаритов владельца.

Эти московские всадники, пользуясь сложным рельефом местности, подъехали метров на двести. Поэтому их всех можно было рассмотреть в деталях посредством зрительных труб. И рыжий верзила не стал исключением. Он изучал военный лагерь Сигизмунда с явно выражаемым омерзением, раздражая тем невероятно. Король даже покраснел от злобы! Этот варвар изучал лагерь ЕГО армии с омерзением на лице! Немыслимо! Невозможно! Впрочем, иного и не могло быть. Потому что Дмитрий интересовался прежде всего тем, с каким противником он будет иметь дело. Его природа. Его дух. Его отношение к жизни. Поэтому обращал внимание на порядок, чистоту, организацию приема пищи и совершения испражнений. Иными словами, на все то, что составляет «грязное белье» любого коллектива. И то, что он наблюдал, вызывало омерзение. Да и то только потому, что он старался сдерживаться и не корчить слишком отвратительные рожицы.