Константин Калбазов - Полководец [litres]

Это и неудивительно, учитывая скромные размеры суденышек и их посредственную мореходность. К тому же и артиллерийское вооружение оставляло желать лучшего. На носовом помосте располагались одно двадцатичетырехфунтовое орудие и два двенадцатифунтовых. По бортам по шесть трехдюймовых фальконетов на вертлюгах. Эти больше годились для подавления бунтов, чем для боя. Нет, если речь о таких же галерах, то дело другое, картечь тут играла важную роль. Но об использовании против кораблей с более высокими бортами говорить не приходилось.

Так что единственный вид боя, в котором галера сильна, – абордаж. Достигаться же это должно посредством маневрирования вне зависимости от ветра, наполняющего паруса. Ну и преимущества в скорости. Пусть и кратковременного.

– Дженсен!

– Да, господин адмирал, – тут же отозвался адъютант Анкаршерны, молодой, высокий и статный лейтенант.

– Передайте приказ по флотилии. Изготовиться к бою. Начать перестроение в линию согласно регламенту. Отряду полковника Линда преследовать купеческий караван. Остальным – идем на сближение с парусниками псковичей.

– Слушаюсь.

Армейский флот делился на восемь отрядов по десять галер в каждом. Попросту говоря, каждый из них являл собой пехотный полк, а экипажи – роты. Под командованием же адмирала была настоящая армия в пятнадцать тысяч человек, из которых девять тысяч шестьсот являлись морскими пехотинцами. Внушительная сила, если не сказать больше.

Противостояли же им десять русских бригантин, экипаж каждой из которых не превышал ста двадцати человек. Достаточно одной галере сцепиться с русским кораблем, и он обречен. Тут скажутся и численное превосходство, и великолепные бойцовские качества шведских солдат и матросов. Словом, у псковичей был только один шанс – держаться на расстоянии. Вот только никто им этого позволять не собирался.

Засвистели боцманские дудки. Забегали матросы. Засуетились у пушек канониры. Захлопали крышки открываемых ящиков с песком. Звякнули изготавливаемые к использованию стальные лопаты, багры, пилы и топоры.

Шведы сделали выводы из прошлого неудачного опыта. Поэтому сейчас на каждой галере по палубе были расставлены ящики с сухим песком. Во внутренних отсеках песок был расфасован в мешки по шестьдесят фунтов в каждом. Потому как с лопатой там особо не развернуться. Никакие иные способы не позволяли эффективно бороться с греческим огнем, секрет которого стал известен Карпову.

От русских прилетел второй предупредительный снаряд. На этот раз стреляли не с флагманского парохода, а с головной парусной бригантины. Кто знает, возможно, канонир там более опытный или причина в уменьшившемся расстоянии, но снаряд лег куда как ближе.

Впрочем, шведы не придали этому ровным счетом никакого значения. Галеры все так же продолжали идти на сближение с русскими, успев уже перестроиться в одну линию. Десяток судов отделился, устремившись в погоню за купцами, двигающимися против ветра правым галсом [18] Галс – движение парусного судна относительно ветра. Различают левый галс, когда ветер дует в левый борт, и правый галс, когда ветер дует в правый борт. Как результат курс парусника представляет собой не прямую, а некий зигзаг. Разумеется, за исключением случаев, когда имеет место попутный ветер. и значительно потеряв в ходе.

Наконец расстояние сократилось до трех кабельтовых [19] До конца XIX века в Швеции действовала единица измерения, в основе которой лежал локоть – 59,4 сантиметра. Кабельтов равнялся 178 метрам или ста шведским саженям. Одна сажень составляет 1,78 метра. . Цели уже разобраны. Конечно, пушка способна забросить ядро значительно дальше. Тонкие борта бригантины не идут ни в какое сравнение с бортами линейных кораблей. А потому ядро с легкостью проделает пробоину и на куда большем расстоянии. Однако попасть на таком расстоянии в цель – задача не из легких. И уж тем более во время качки.

– Капитан Акессон!

– Да, господин адмирал.

– Прикажите открыть огонь! – Едва отдав приказ, адмирал вскинул подзорную трубу.

Помост под ногами вздрогнул. Находившиеся под ним орудия изрыгнули из себя пламя и чугунные ядра. На какое-то время обзор заволокла пелена дыма. Но под напором ветра она быстро истаяла, отнесенная в сторону.

Следом загрохотали остальные орудия. Семьдесят двадцатичетырехфунтовых и сто сорок восемнадцатифунтовых. От множества ядер, начавших падать вокруг русских кораблей, вода буквально закипела. Адмирал вроде бы даже приметил попадания. Хотя не был в этом уверен.

Под помостом слышится возня и приглушенная брань канониров, спешно перезаряжающих свои орудия. Как ни старался адмирал, но в подготовке артиллеристов, а как следствие, и в скорострельности, шведы все же уступали псковичам. Если верить оставшимся в живых свидетелям, она варьировалась от четырех выстрелов в минуту до десяти. Весьма значительный разброс, чтобы это было правдой.

Грохот. Треск разрываемой древесины. Шуршание пролетевшего рядом и обдавшего Игната горячим дыханием ядра. Оно, может, и не горячим, да только он отчего-то именно таковым и показался.

– Петр, в гробину душу мать нехай! Ты заткнешь наконец этого гада?!

Вместо канонира, рявкнув, ответило орудие. И на этот раз вышло вполне удачно. Судя по всему, снаряд взорвался в утробе галеры, а не прошил ее насквозь, что случалось сплошь и рядом. Этот же гостинец, ударив в правую скулу кораблика, прошел не поперек, а вдоль корпуса, а потому и не успел вывалиться в воду. Что не могло не радовать.

Поначалу отряд паровых бригантин держался в стороне, чтобы в полной мере использовать дальнобойность и точность своих орудий. Но из-за качки немалая часть снарядов летела мимо. Учитывая же численный перевес противника, это было неприемлемо. Пришлось сокращать дистанцию.

Но и тут не все слава богу. Если бить в борта, то из-за несовершенства взрывателей большинство снарядов попросту прошивали галеры навылет. Заходить с носа, чтобы стрелять вдоль, – подставляться под пушки шведов. Пришлось заходить с кормы. Да только тут уж началась форменная свалка, и если одному шведу выходишь в корму, то другой уже наводится на тебя носом. И все стремятся к абордажу.

Вырваться бы из теснины и уйти на свободную воду. Но шведы вцепились мертвой хваткой, и вывернуться из этих клещей никакой возможности. Один из пароходов уже взят на абордаж, и там идет рубка не на жизнь, а на смерть. И помочь им не удастся. Они ведь и сами вертятся как угорь на сковороде.

Разочаровали зажигательные снаряды. Выпускаемые из новых орудий прошивали галеры насквозь, но на парусниках-то стояли дульнозарядные орудия, и их снаряды рвались на палубе или внутри корпуса. Вот только прежнего эффекта не наблюдалось. Как видно, шведы все же кое-что выведали о греческом огне. Из всего флота яркими факелами пылали хорошо как с десяток галер. На других так же случались возгорания. Но с ними команды худо-бедно справились.