Константин Калбазов - Полководец [litres]

– Атаман, большая пробоина ниже ватерлинии, – подбежал с докладом его заместитель.

– И что, мне надо тебя учить, как подводить пластырь? – недовольно бросил атаман.

Хм. Кстати, поговаривают, что жесткую конструкцию этого пластыря тоже предложил Карпов. Брешут, поди. Атаман не раз и не два общался с боярином и точно знал, что тот в морском деле ни уха ни рыла.

– Уже делаем. Я только доложил, – даже и не подумал тушеваться Агап.

– Добро. Занимайся.

– Атаман, беда. Вода к машинному подбирается. Если зальет котлы, они рванут что твоя крюйт-камера.

Ага. А это уже механик. И, судя по его озабоченному виду, дело и впрямь труба. Впрочем, Игнату не единожды о том же говорил и Иван Архипович, и братец его младший, Дмитрий Архипович. Ох как тут все весело и заковыристо. А главное – не вовремя, мать-перемать через плетень!

– А что же твои механические помпы? – спросил Игнат.

– Не справляются уже. Вода сочится из нескольких пробоин. А тут еще одну получили.

– Ну, эту сейчас залатают, полегче станет.

– Только и того, что неизбежное оттянем. Это уже конец, атаман.

– Не бухти, Степа, казак пока жив – барахтается.

– Я не казак.

– Да какая разница. Ты сейчас с нами в одной лодке…

Его оборвало рявканье сразу двух орудий. Невольно перевел взгляд на галеру, подвергшуюся обстрелу. Ага. Порядок. И эти снаряды легли в цель, не выметнувшись наружу. А значит, заглотила посудина подарочек.

– Не трухай, Степа, – переводя внимание на механика, бодро произнес атаман. – Значит, так. Идешь к машинам и просто делаешь свое дело. Как вода начнет подбираться к котлам, стравливай пар. Но не раньше. Уяснил?

– Уяснил.

– Вот и ладно. Действуй.

И вновь взгляд зацепился за давешнюю галеру. Ну слава тебе господи, наконец-то запылала! Вот только радость оказалась недолгой. Потому что с другого борта прилетел гостинец. Хорошо хоть одно из ядер ударило в кормовую надстройку, похоже, разворотив его каюту, а второе – в мачту.

– Ох, йо-о!

Игнат едва успел увернуться, как бизань-мачта с жутким скрежетом и треском начала заваливаться вбок. Но не она по-настоящему была опасна для него, а лопающиеся тросы. Один из них пролетел у него над головой. Чуть ниже – и разнесло бы ее, как переспелую тыкву. Мачта же завалилась в море, отчего «Ласточка» накренилась и сбавила ход.

– Боцман!

– Тут я, атаман.

– Рубите тросы. За борт этот плавучий якорь.

– Уже делаем, Игнат Борисович.

– Атаман! – позвал Петр.

– Чего тебе, косорукий? – огрызнулся Демин.

– Десяток фугасок осталось. Все. Дальше только резаться, – доложил старший канонир.

– Ясно. Ну да все одно к одному. Ты хоть раздолбай кого-нибудь напоследок.

– Обижаешь, атаман, – сверкнул Петр белозубой улыбкой на закопченном лице.

При этом он не без самодовольства показывал в сторону пылающей галеры. А что, есть чем похвастать, но…

– Это я уже видел. Ты чем другим похвались. Иди давай. Вон того ушлого, что нам мачту порушил, приласкай. Уж больно наглый.

– Сделаем.

Пока разбирались с пробоиной и рухнувшей мачтой, Петр сдержал свое обещание и отправил на дно докучавшую галеру. Та уходила под воду под ужасающие крики прикованных к веслам гребцов. Экипаж и морские пехотинцы спешно покидали гибнущее судно, сражаясь за места в шлюпках. Надо заметить, шведы иллюзий не строили и подготовились в плане спасательных плавсредств.

– Атаман, гребное колесо порушило. Одного казачка зашибло, – доложил подошедший помощник.

– Твою в гробину! – уже привычно выругался Игнат. Да сколько можно! – Отправь в машину…

– Уже, атаман. Прикажешь ставить паруса?

– Петр?

– Отстрелялись, атаман. Мои пушкари готовы драться, – деловито навешивая на себя портупею с пистолетами, сообщил канонир.

– Ясно. Ничего еще не закончилось, братья казаки! – повысив голос и не прибегая к помощи рупора, прокричал атаман. – Пока казак жив, ворогу лучше поостеречься. Резали мы турка, выпотрошим и шведа. Пусть подходят, а мы уж расстараемся. Готовьтесь к драке!

В ответ из сотни луженых глоток раздался задорный крик. Никакого отчаяния и даже капли сомнения. Только злой задор и решимость идти до конца. И путь тот обещает быть хотя и кратким, но кровавым.

– Агап, дай весть Степану, чтобы спускал пар и выводил свою команду на палубу.

– Сделаю.

Игнат посмотрел на Петра и Ерему, командира абордажников. С ними он шел по жизни бок о бок лет десять. Для человека, связавшего свою судьбу с воинским ремеслом, большой срок. Однако сколько веревочке не виться, а конец один. Но ведь уйти можно по-разному.

– Ну что, братцы, близится наш последний час. Простите меня, если что не так.

– Да все так. И весело было. И боязно. И кровь не загустела в жилах. А то, что так-то… Ну а чем не славный конец? – пожав плечами, усмехнулся Ерема.

– Атаман, а может, того? Отправим машинную команду? Шлюпка целая имеется, – под свист спускаемого пара предложил вернувшийся Агап.

– Куда мы их отправим? Ты глянь, сколько шведа вокруг на лодках. Бойцы из машинистов, конечно, никакие, но уж как-нибудь за нашими спинами. Так, братцы, швед сейчас нас на абордаж будет брать. И выход у нас один. Захватить их галеру и уходить на ней. Все, что могли, мы сделали, «Ласточка» наша уж на ладан дышит. А там, глядишь, если догоним наш караван, то еще и поможем.

В этот момент раздался страшный грохот, и собравшиеся на юте [20] Ют – кормовая надстройка или кормовая часть корабля. невольно обернулись. Одна из паровых бригантин, «Дрозд», сцепившаяся с вражеской галерой, словно раздувшись изнутри и окутавшись паром, выметнула обломки досок и щепу. Крюйт-камера у них уже должна была опустеть, судно накренилось, а следовательно, случилось то, чего опасался старший механик. Вода добралась до перегретых котлов, и те рванули.

– Царствие им небесное, – истово перекрестился Игнат, поддержанный товарищами. Но тут же вернулся к насущным вопросам: – За дело, братцы. Ерема, похоже, первой подойдет вон та галера, с правого борта. С нее и начнем. Картечницы не используй. Больше гребцов побьешь, а они, поди, православные.

– Понял, атаман, – уже позабыв о погибших на взорвавшейся бригантине, задорно ответил командир абордажников.

Шведы не заставили себя долго ждать. Приблизившись на полсотни саженей, они выстрелили из всех трех носовых орудий, засыпав палубу картечью. Но, по счастью, огонь не был столь уж губительным. Казаки успели укрыться и залечь. А вот когда они открыли ответную ружейную пальбу, тут уж пришлось шведам прятаться. Правда, решимости идти на абордаж у них не убавилось.

У Карпова не было возможности вооружить винтовками еще и моряков. Учитывая качку и то, что если уж доходит до стрелкового оружия, то лишь при абордажах, он решил, что гладкоствольные карабины для них куда предпочтительней.