Константин Калбазов - Полководец [litres]

Раздавил ампулу с кислотой. Все. Химический взрыватель запущен. Теперь взрыв – дело нескольких часов. К сожалению, точно высчитать время не получается. По-разному происходит. Просунул сверток в щель между бочонками. Убедился, что его никто не приметит. Пора уходить.

Замок встал на свое место столь же быстро, как и покинул его. Правда, при этом не обошлось без легкого стука. Как, впрочем, и при вскрытии. Да и дверь легонько так скрипнула. Но… Не до того сейчас караульному. Он девице помогает выкупиться из неволи.

На самом деле она уж давно заработала на несколько выкупов. Еще и жениха себе сыщет, и клин земли от воеводы получит. Если пожелает. Но скорее всего поставит придорожную корчму. Все же это ей знакомо куда лучше.

– Ну что? – встретил тихим вопросом вернувшегося к укрытию Агапа Добрыня.

Редькин не видел надобности гонять всякий раз полный десяток. Нет, если там прихватить фуражиров и увести обоз к Острожскому, то вопрос другой. Угу, пробавлялись они и таким. Земли-то вокруг не вражьи. А потому и фураж для армии никто не реквизирует, а честь по чести выкупают за серебро. Ну а кто откажется часть прокорма для своего войска обеспечить за счет противника? Вот и выходит, что теряет тут только королевская казна.

Но когда речь шла о заданиях, где нужно тишком да бочком, то отправлялись лишь небольшие группы из двух пар. А сейчас в лагерь пробрались только Агап с Добрыней, обряженные в синие мундиры выбранецких пехотинцев [21] Выбранецкая пехота – вид войск польской армии, в чем-то схожий с московскими стрельцами, с таким же вооружением. Только состояли они из крестьян, проживающих на своем клине земли. Раз в три месяца проходили военные сборы. В случае войны собирались ротмистрами. Боевая подготовка слабая. На рубеже XVIII века в выбранецкой пехоте насчитывалось порядка двух тысяч человек на территории Короны и несколько сотен – в Литве. . Обнаружат их прусаки, в чьем расположении они и лазали, так и не поймут, что перед ними не русины, а русские.

– Все сделал как надо, Добрыня. Даже не сомневайся, – выдохнул Агап.

– Вот и ладно. Уходим, – все так же шепотом распорядился Добрыня.

– А как же Алеся? – кивнул парень в сторону темного угла, откуда все еще доносились пыхтение и всхлипы.

Видно, прижимистый прусак решил за полцены получить весь возможный максимум, на какой был способен.

– Да что с ней станется? Дело-то привычное, – махнул рукой Добрыня.

Угу. Для него она кто? Продажная девка. Он, конечно, почитает ее боевым товарищем и встанет на ее защиту, оторвав голову любому. Потому что лешаки своих не бросают. Но не быть ей в его глазах честной девицей – только девкой.

С другой стороны, она ведь к Добрыне приходила не за плату, а потому что приглянулся. И эта мысль явственно читалась на молодом лице. Иное дело, что в ночи это выражение не особо разглядишь. А потому и мозги ему никто вкручивать не стал. Старший товарищ лишь легонько толкнул в плечо, придавая нужное направление.

Елизар и Кирилл поджидали их у опушки леса, начинавшегося уже в полутора сотнях шагов от крайних палаток. Они пристроились как раз между двумя кострами охранения. Не так близко друг от дружки, но если кто пройдет, то караул непременно приметит незваных гостей. Поэтому пришлось все это расстояние проделать ползком. Ну да им не привыкать.

– Управились? – спросил Киря.

– Как водится, – кивнул Добрыня.

– А Алеся там как?

– Развлекается, – хохотнул здоровяк.

– И-эх. Огонь-девка! Жаль, уходить надо.

При этих словах Агап насупился и вперил в товарища огорченно-злой взгляд. Вроде и прав. Тут, похоже, ее весь десяток перепробовал. Да и кроме нее у него были иные бабы. А как вдовушки – так еще и пожарче будут. Но вот… Да бог весть, сам не знает, что на него нашло. Но отчего-то гложет за Алесю обида, и хочется за нее вступиться.

В лесу ползать уже не стали. Пошли в рост. Но все одно всячески скрывали свое присутствие. Здешние вояки вовсе не дураки и для вящего спокойствия выставляют секреты. Другой вопрос, что лешаки их уж давно все вскрыли и обходят сторонкой. А как отдалились на полверсты, так и вовсе можно позабыть об опасности.

Но это вовсе не значит, что позволено расслабиться. Только не в ночном лесу, да еще и вдали от военного лагеря. Это в его окрестностях весь сушняк уж успели пособирать. А здесь начинаются такие завалы валежника, что твоя рукотворная засека. Поаккуратнее надо. И ведь не остановишься. Потому как нужно поспешать на соединение с остальным десятком.

Даром, что ли, их сюда прислал боярин. Отсиживаться на пятой точке некогда. То одно, то другое. И все-то нужно обставить так, чтобы без шума и пыли. Даже обозы фуражиров приходилось брать в ножи или духовые ружья. А иначе как умыкнешь добытое? Отбить только ради того, чтобы уничтожить…

Лешаки, конечно, бойцы знатные и за боярина готовы в огонь и в воду. Но коль скоро есть возможность серебро срубить, так отчего же отказываться от такой-то радости? Острожский честь по чести за те два обоза, что они привели, выплатил премию. Добытое стоило в разы больше, но не за спасибо, и то ладно.

К примеру, Агапу достаточно переправить свое серебро Борису, и младший брат сразу закроет все свои задолженности перед боярином. Мало того, их семейство разом превратится в самое зажиточное не только в деревне, но и в округе. С прибытком лешаки тут воюют, чего уж там.

На остальную группу вышли уже с рассветом. Но все равно достаточно рано. На дворе конец мая, ночи уже короткие. Александр Григорьевич, выслушав доклад, дал притомившимся товарищам три часа на сон. Им предстоял долгий день, а потому силы еще понадобятся.

В одной неприметной придорожной корчме с постоялым двором при ней их поджидал купец. Точнее, мелкий торговец, пусть и пользовал большую крытую армейскую повозку замятлинского каретного двора. Такая способна вместить более шестидесяти пудов груза. Но одна повозка – она и есть одна.

Зато сопровождали купца двое охранников. С виду обычные наемники, но Агап помнил этих парней. Они были из второго взвода лешаков. И коль скоро они охраняют купца, да еще и десяток лешаков припожаловал, чтобы сопроводить через границу Инфлянтского воеводства, то груз и впрямь важный.

– Добрыня, а что в повозке-то? – не выдержав, спросил Агап у старшего товарища.

– Алхимия какая-то в бутылях больших, – пожал плечами тот.

– А для чего она?

– Ты что ночью закладывал в погреб?

– Ну так машинку эту адову.

– А как она сработает?

– Ну, там это… Кислая съест проволоку, потом боек освободится, ударит по капсюлю, и все.

– Верно. Только не кислая, а кислота. Вот ее-то, родимую, купец и везет в Замятлино. Из нее же делают зелье для капсюлей и бездымный порох, что мы пользуем в некоторых гранатах и в карабинах, когда не хотим вскрыть позицию.