Константин Калбазов - Полководец [litres]

– Ага. Я щас.

Попытался встать. Не получилось. Потом еще разок. Порядок. Вроде бы стоит. Ага. Надо же желудок вывернуть, а то как же. Непорядок, водится в брюхе всякая муть, понимаешь. И вообще, мало тут вони, добавить надо. Ох, мамочка родная. Ну хоть полегчало, и голова малость начала соображать. Ну и говорить получается получше.

– Клим, а что это было?

– Что-что. Потравили нас, – крякнув, ответил десятник. – Сначала караульных в доме, а потом и остальной взвод. Всех. Никого не пропустили. Надо было своими продуктами пользоваться. Ну да все мы крепки задним умом.

– Так это, получается, Кляйн этот клятый нас и потравил?

– Ну слава тебе господи, сообразил. Так ты той травленой каши еще и побольше иных съел, а сложением пожиже нас будешь, вот и проспал дольше всех. Думали, уж и не проснешься.

Угу. Проснулся. И плохо ли, хорошо, но стоит на своих ногах. Но, кажется, лучше бы ему все же не приходить в себя. Руки, конечно, все так же задраны вверх. Но теперь он на них не висит, и они согнуты в локтях. А еще, если вытянуть вверх одну из рук, то, пропустив через кольцо не очень длинную цепь, вторую можно опустить пониже, до уровня плеча.

Словом, хорошо, плохо, но кровь побежала по жилам, доставляя нестерпимую боль. Тимофей часто задышал, брызжа слюной и не в состоянии сосредоточиться ни на чем ином, кроме собственных страданий. Но это пока были только цветочки.

– Тимоха, ты фокус свой с пальцем помнишь? – вновь позвал Клим.

В ответ парень только согласно кивнул, бросив на товарища взгляд, полный вселенской тоски. Его ведь и так корячит, а тут… Вынимание большого пальца из сустава – процедура и без того болезненная. А если это наложить на уже одолевающую его боль, то и вовсе получится пытка. Но…

Хрясть!

– А-у-у-эхр-р-р, – сдерживая болезненный крик, простонал или скорее прохрипел он.

Левая рука потянулась сквозь кольцо кандалов. Не обошлось без содранной кожи, но еще немного страданий, и он упал на каменный пол, присыпанный прелой и грязной соломой. Зато теперь руки опустились вниз, и кровь заструилась быстрее, многократно усиливая неприятные ощущения.

Но товарищи восприняли эти его мучения возбужденным шепотком. А то! Это же единственная их реальная возможность на спасение. Кривясь от боли, вставил на место палец, едва не огласив каземат отборной площадной бранью. У него бы получилось. Рулады выводил что твой соловушка. Но только шумно и часто задышал сквозь сжатые зубы.

– Ты как, паря? – заботливо спросил десятник.

– Н-нормально. Все н-нормально, – оглядывая остальных товарищей, заверил Тимофей.

Вместе с сержантом их тридцать один человек. В каземате находилось только шестнадцать, прикованных к вбитым в стену большим кольцам. И где остальные? Места вдоль стен еще предостаточно, так что вопрос вполне резонный.

– Сержанта как старшего пытали, – начал пояснять Клим. – Потом и остальных забрали и казнили на площади перед горожанами. Чтобы дух им, значит, поднять. Боярин с ходу начал бомбардировку и попытался штурмовать. Но ничего-то у него не вышло. Вот и устроил комендант представление. Нас оставили на закуску.

– Боярин штурм учинил? И город бомбил?

– Бомбил, а то как же.

– Ничего не слышал, – тряхнув головой, сокрушенно произнес Тимофей.

– Ну так, ясное дело, не слышал, – пусть и в цепях, но вполне себе авторитетно заявил Клим. – Сейчас-то как?

– Вроде более или менее оклемался.

– Вот и ладно. Выниматься отсюда надо, Тимоха. Как – не знаю. Но надо.

Понятно, что надо. И понятно, что действовать нужно ему одному. Во всяком случае, пока. Но хоть подумать-то могли бы и все вместе. Так нет же. Клим сразу обозначил, мол, ничего не знаю, сам решай.

Поднялся Тимофей на ноги, подобрал цепь кандалов. С левой-то руки, заплатив болью, снять получилось. А вот с правой такой номер уже не пройдет. Придется пока походить с украшением.

Пленники закованы, да еще и развешены по стенам. Ну ладно, расставлены, но разница невелика. Полное изуверство – так-то сковывать. Или это особая честь лешакам? А что, очень даже может быть. Чай, они не в чистом поле собирались биться со шведом, а со спины резать. Ну и ляд с ними. Не до того сейчас.

Непонятно, какого тогда рожна запирать входную дверь. Не выбей однажды Тимофей себе на тренировке палец – и шансов высвободиться никаких. Как, впрочем, и сейчас никакой возможности снять оковы с товарищей. Тут нужны как минимум молоток и зубило, чтобы срубить заклепки. Но здешние тюремщики придерживаются простого правила. Коль скоро есть в каземате дверь, то она непременно должна быть заперта.

Н-да. Даже будь здесь набор отмычек, ничего-то у него не получилось бы. Нет тут замочной скважины. Дверь открывается наружу, и в коридоре имеется засов, входящий в каменную стену. Ну и там уж наверняка какое-нибудь навесное чудо. Хм. И, пожалуй, не такое уж большое. Просто незачем. Изнутри к нему все одно не подступиться.

– Ждать надо, – вздохнул Тимофей. – Может, еду принесут.

– А может, шумнуть? – предложил другой лешак.

– На шум пожалуют несколько человек. С парочкой я еще туда-сюда, как-нибудь управлюсь. А как больше, так могу и не сдюжить.

… – Докладывай, Александр, – потребовал Карпов.

– Мы двигались к войску по воде на каноэ. В устье Эмбаха повстречали наш караван с припасами. Подсели. Верстах в двенадцати вверх по течению нарвались на засаду. Две галеры и до трех рот пехоты на левом берегу. Вступили в бой. Крынкин отцепил пароход и, обойдя баржи, вновь взял их на буксир. Одну увел, у другой, на которой был я с десятком, буксировочный трос лопнул. Мы с парнями и двумя десятками солдат из охранной роты ушли на лодках к другому берегу. Боец мой, Дорохин Агап, что ранен был в живот, подорвал баржу и взявшую ее на абордаж галеру. Ну а там, пока суд да дело, мы воспользовались тем, что они порох к пушкам снесли. Пальнули зажигательной пулей в бочонок на второй галере. Тоже пошла на дно…

– Что за галеры? – прервал доклад Редькина Карпов.

Пусть и были сведения относительно того, что шведы собираются строить в Дерпте Озерную флотилию, в окрестностях города заложенных военных кораблей люди Карпова так и не обнаружили. Самое большое судно из имевшихся – баркас. Да и не верил Иван в строительство флотилии. А тут…

– Мы пленника взяли и все вызнали. Галеры Армейского флота, что наших в море побили. Их пять штук переправили посуху из залива в озеро. Невольников на борту нет. Сплошь солдаты. Получается, два полных пехотных полка. Им приказано перекрыть поставки по реке.

– Поня-атно, – протянул Карпов, осознавая, что сбылись его худшие опасения, но потом спохватился: – Погоди. Две вы потопили. А где остальные три?

– Так там же, на реке. Они за поворотом стояли. Двум галерам рядом пройти – еще ладно. А трем из-за размаха весел уж тесно будет. Мы бы и им гостинца преподнесли. Да бочонков с порохом на палубе не было.