Константин Калбазов - Полководец [litres]

Тот присутствовал тут же, не без ухмылки поглядывая на Редькина, которому предстояло участвовать в несвойственной лешакам операции. И с неподдельной радостью – на Кузьму Платоновича, которого искренне почитал и уважал. Признаться, когда увидел его входящим на ночное подворье усадьбы Карпова, даже подумал о нечистой.

Ну да. А где же еще располагаться службе безопасности, как не в усадьбе Ивана. Это же не государственная структура, а его личная. Пусть и пробавляется в основном интересами Псковской земли. Но тут уж ничего не поделаешь, коли боярин себя накрепко связал с Псковом.

– Да помню я все, Кузьма Платонович, – заверил Редькин.

– Это ты молодец, что помнишь. Да только на той дороге со своими молодцами умудрился положить обоих лиц начальствующих, – не без язвинки заметил начальник службы безопасности.

– Ну так там был бой.

– Бойню вы там учинили, а не бой. А здесь мне живые нужны. Все до единого. И чтобы без шума.

– Да ладно тебе, Кузьма Платонович. А кто брал подворье купца Жилина в Новгороде? Не мы ли?

– Эка вспомнил. Так из твоего десятка там только ты и был-то. А речь сейчас о твоих леших. Уяснил?

– Уяснил.

– Вот иди теперь и втолкуй это им в головы.

– Слушаюсь.

Овечкин специально настоял на том, чтобы с ним в Псков отправился десяток Александра. Им не впервой работать вместе, что немаловажно, учитывая специфику задания. Силы же подразделения службы безопасности оказались изрядно подорваны западней, устроенной Борятским. Хм. Вернее, иезуитами. Боярин, конечно, умен, не отнять, да только на такую операцию его талантов все же недостанет.

Девятнадцать матерых, испытанных бойцов – это немало. Но даже несмотря на десяток лешаков, дело не из простых. На подворье боярина народу изрядно. Одних мужиков не меньше двух дюжин. Бабы, дети, старики. Никого нельзя упустить. Ни одного человека. А ведь среди них наверняка имеются знатные вои. Кто-то же расправился с десятком безопасников в ночь пленения Кузьмы.

– Ну что, Саня, нагнал на тебя страху старик? – когда они вышли из кабинета Овечкина, ухмыльнулся Федор.

– Да уж нагнал. Набирали бы себе народ и не дергали нас. Нам, чай, и в поле дел за глаза.

– Забыл, как нас побили весной-то? Вас, лешаков, вот так просто не подготовишь, а нас и подавно.

– Хочешь сказать, что мы вам уступим?

– Ты сам все сказал. Ваше место – в поле ворогу кровь пускать, а в нашем деле главное – изловить и спеленать. Ладно, зови парочку своих парней и идем со мной.

– Куда?

– Вооружать вас буду.

– Да мы вроде не с голыми руками.

– То ты для поля прибереги. И учти, потом все вернете.

Н-да-а. Вот уж чего не ожидал. Надо же, не меньше двух десятков револьверов под унитарный патрон. Тех самых, что зовутся «бульдогами». Дорогое оружие, как и боеприпасы к нему. Они в буквальном смысле этого слова на вес серебра. А тут нате вам. Хм. Да еще и глушители имеются.

И вообще, тут много чего из продукции Замятлинского оружейного завода. Вон духовушки стоят. На всю роту лешаков – четыре десятка, а тут пожалуйте – дюжина выстроилась в ряд. А рядом вполне себе недорогие гладкоствольные мушкеты.

– А что это у тебя такая пересортица? – кивая на полки и пирамиды, поинтересовался Александр у каптенармуса.

– По задачам и оружие. Каждый раз в Замятлино не набегаешься. Ну что у тебя, Федор?

– Выдай ему девять «бульдогов» с глушителями. Пользоваться-то все умеют? – это уже к Александру.

– Ты на этот счет не переживай.

– Лады. К ним по две дюжины травматических патронов и столько же боевых.

– Это что за патроны такие? – удивился Александр.

– Пули у них кожаные, и навеска пороха поменьше. Вот ими и зарядите «бульдоги». Удар получается такой, словно кулаком приложили. Если по голому телу иль надето только исподнее, так может и под шкуру залезть. Насмерть такой пулькой прибить – это постараться надо. Но вы все же остерегитесь их пользовать. Только если уж иначе никак.

– Объяснишь?

– А чего объяснять. После того как всадишь такую в кого, ору столько, что хоть ухи затыкай. Шумно очень получится.

– Ясно. А как с дымом? В помещении пару раз пальнешь, и ничего уж не видно. По мне, так лучше духовушки пользовать, пусть они и побольше будут. И кожаной пулькой вполне плюнут.

– Нормально тут все с дымом. Порох в патронах белый, – успокоил Федор.

Угу. Ошибся Александр, не по весу серебра те припасы, а, считай, золотые выходят. Уж больно дорог белый порох. За каждый золотник поди отчитайся. И пользуют его только в гранатах при штурме зданий и укреплений да штуцерники, когда нужно остаться незамеченным. А тут эвон как.

– Гляди, на травматических дульце выкрашено в белый цвет, – наставлял Федор. – Но для вящей верности боевые держите отдельно. Как и говорил Кузьма Платонович, трупы нам без надобности.

– Да понял я уж, – отмахнулся Александр.

– Принимай, – продолжал выкладывать на стол снаряжение каптенармус.

– А это еще что такое?

– Дубинка из толстой кожи, внутрь засыпан песок. Убить такой не убьешь, зато отбить какую часть тела или оглоушить – милое дело, – пояснил Федор.

– Все-то у вас не убий.

– Ну так я же и говорю, ваше дело – ворогу кровь пускать, наше – вязать его в целости и сохранности, – хохотнув, согласился Сбруев.

Когда покончили с разработкой плана захвата усадьбы Борятского, Овечкин покинул дом Карпова в легком закрытом экипаже. Он, конечно, много чего мог себе позволить, но всему есть предел.

Будь здесь Карпов, то и проблем никаких. Чай, и сам боярин. Ну какой патруль, прибежав на шум, станет разбираться, что там и как? Вот он, боярин, которого каждая собака в городе знает и почитает. Дом тоже боярский. Пускай и разбираются меж собой. А их дело маленькое – порядок на улицах города блюсти.

Но Ивана Архиповича нет. Зато есть княгиня Трубецкая, в ведении которой та городская стража и находится. Ну и доверие к ней, как к самому Карпову. Так что никаких сомнений по поводу того, чтобы поставить ее в известность, у Кузьмы не было. Разве что не торопился он с этим.

К Пскову «Окунь» подошел, когда уже стемнело. Весть о том, разумеется, дошла и до княгини, тут же поспешившей на пристань и в госпиталь. Сам Овечкин находился на пароходе, заняв капитанскую каюту, и о нем знали лишь немногие. А потому он сумел незаметно покинуть пристань в поднявшейся суете.

Но теперь, когда все уже готово и оставалось лишь воплотить задуманное, пришла пора навестить и княгиню. В отсутствие Ивана Лиза вместе с детьми всегда проживала в княжеских палатах, на территории крома. Вот туда и направился Овечкин.

– Кузьма Платонович, бог мой!

Лиза, вышедшая к незваному гостю в ночной рубашке и едва запахнутом халате, с нескрываемой радостью бросилась ему на шею. Чем вызвала у Овечкина неподдельную радость и высекла из глаз слезу. Правда, не понять, отчего та мокрота, от радости или от боли. Потому как объятие у молодой княгини было крепким.