Константин Калбазов - Полководец [litres]

Галера начала закладывать очередную дугу. Если пустить весла враздрай, получится куда резче. Но тогда уж и скорость будет гаситься сильнее. А они и без того уступают преследователям.

– Петр! – окликнул атаман главного канонира.

– Готовы! – тут же доложил тот.

Вот нос развернуло в удобную позицию, и все четыре орудия огрызнулись короткой скороговоркой. Два снаряда ушли мимо. Но другая пара ударила в цель, скрывшись в утробе корпуса. Если запалы сработают как надо, то сейчас там начнется веселье.

– Суши весла! – По этой команде атамана гребцы левого борта, подобно правым, вздели весла параллельно воде и замерли. – Табань!

И вновь налегли на вальки [31] Валек весла – утолщенная часть валькового весла около рукоятки. . Причем без дураков. В полную силу. Надрывая жилы. Бог даст, и снова пронесет вражеские ядра мимо, пусть и близко до него. Очень близко. Вот самая малость, и настигнут.

Залп! Не пронесло. Удар. Крики боли. Треск проламываемой древесины. Хлопок лопнувшего троса стоячего такелажа и громкий хруст изломанного тела. Бедолага погиб, так и не сообразив, откуда именно пришла к нему смерть.

– Гнат! – выкрикнул атаман, призывая боцмана.

– Уже осматриваю, атаман! – сей же миг отозвался тот, имея в виду возможную пробоину.

Три гребка. Есть! Над средней галерой поднимается бурый дым. Все же снаряды сделали свое дело. Не сказать, что шведам тот огонь не потушить. Вроде как приноровились, и кое-что у них получается. Во всяком случае, вторая галера сопротивлялась довольно долго. Но радовало уже то, что этот противник хотя бы на время выбыл из боя. Добивать его нет ни времени, ни возможности. Хм. Как и использовать пушки. Близко швед. Ох, близко.

– Все картечницы на левый борт! Шевелись, телячья немочь! – начал сыпать новой порцией приказов атаман. – Суши весла! Левый борт, табань! Правый борт, греби!

Галера стремительно теряла скорость, но столь же быстро разворачивалась буквально на пятачке.

– Тоха, бей по левой галере так скоро, как сможешь! – скомандовал Демин, указывая на противника рукой.

– Понял, атаман! Братцы, наводись на ту галеру! – быстро перемещаясь по центральному проходу, отозвался казак, командовавший расчетами картечниц.

– Ерема, штуцерникам – огонь по канонирам правой галеры! Хватит с них, постреляли.

– Делаем, атаман! Браты, гаси пушкарей на той лоханке!

Но прежде чем штуцерники перенесли огонь на указанную цель, выстрелили картечницы. Да так споро, что ветер уже не успевал полностью сносить дым. Расстояние и без того было незначительным, а с момента начала разворота и вовсе успело сократиться до пистолетного выстрела. Картечь влетала плотным роем, буквально выкашивая команду шведской галеры. Два залпа из шестнадцати картечниц едва не опустошили вражескую палубу.

Штуцерники сумели почти подчистую выбить прислугу пушек на другом корабле. А вот солдаты у фальконетов как-то выпали из их поля зрения. Абордажники дали залп из своих гладких ружей, но тот все же оказался не настолько эффективным. Да и не было приказа бить именно по обслуге, а потому палили в плотную солдатскую массу, чтобы наверняка хоть до кого-нибудь дотянуться. Картечь из четырех фальконетов с воем прошлась по палубе «Ласточки».

Одна из пуль пролетела рядом с Игнатом, заставив вздрогнуть. Рука непроизвольно дернулась к уху, словно прикрывая от напастей. Или все же убедиться, что оно таки на месте. Когда Демин взглянул на свою ладонь, то обнаружил, что она в крови. Отчего-то отстраненно подумалось о корноухости. Вот только горевать по этому поводу некогда.

– Правый борт, втянуть весла! Левый борт, табань. Приготовиться к абордажу!

Голос атамана едва пробивается сквозь рявканье картечниц, треск винтовок и мушкетов. Но его все же расслышали. Сотни глоток взревели нечто нечленораздельное. Оно, конечно, может, и очень даже понятное, но, когда кричит каждый о своем, получается непередаваемый гвалт. Очень громкий и пугающий.

А потом раздался оглушительный грохот, разнесшийся по узкому проливу, отразившийся от скал и вернувшийся обратно, ударив по ушам дважды. Демин бросил взгляд в сторону третьей галеры и удовлетворенно хмыкнул. Возможно, и управился бы швед с пожаром. Да только греческий огонь добрался до крюйт-камеры. Вздыбившийся фонтан воды, обломки дерева, человеческие тела и огромное облако молочно-белого дыма.

На мгновение народ опешил, но потом взревел с еще большим задором и злостью. Галера завершила разворот, и все шестнадцать картечниц скороговоркой отстрелялись по неприятельской палубе. Скорая перезарядка. И снова залп.

– Бросайте кошки! Левый борт, весла задрать! Пошли, браты!

Галеры сошлись довольно близко. С «Ласточки» послышались частые разрозненные выстрелы, сметающие с палубы последних живых. Весла легли на верхний брус гребной рамы шведской галеры, образуя мост, по которому команда тут же устремилась на абордаж.

Первым, как всегда, на палубу вражеского корабля ступил бывалый казак Арсений. Вот он добежал до кормовой надстройки, где располагаются капитанская и офицерские каюты. Навстречу ему выскочили сразу двое солдат, вооруженные шпагами. Но они только и смогли что повалиться снопами под экономными, выверенными и смертоносными ударами ветерана.

Еще немного, и все было кончено. Но атаман не торопился праздновать победу. Вместо этого он поспешил навести порядок и разделить галеры, благо они не успели сцепиться намертво.

Оставив захваченную галеру в свободном дрейфе, Демин поспешил в погоню за второй. Ее капитан прекрасно отдавал себе отчет в том, что понес серьезные потери и не сумеет выстоять против русских. Кто знает, быть может, он намеревался пополнить экипаж за счет спасшихся с других судов. Однако чтобы осуществить это, нужно было для начала оторваться. И для этого шведам явно не хватало гребцов.

Беглецов нагнали быстро, и те предпочли не оказывать сопротивление. Что ни говори, но потери у шведов просто ошеломительные. Открытая палуба, скученность экипажа и невероятная скорострельность замятлинских картечниц сыграли с ними злую шутку. Ну и эти клятые бесчестные снаряды, начиненные греческим огнем. Признаться, последнее вообще не смущало ни атамана, ни его нанимателя.

Всех пленных высадили на каком-то безымянном островке. Наверное, у него было какое-то название, но псковичам оно не известно. Да и, признаться, не интересно. У шведов есть четыре шлюпки с погибших галер, как-нибудь сумеют о себе позаботиться.

У Демина забот и без того хватало. В результате этого короткого и жаркого боя он потерял убитыми и ранеными около сотни человек. Уж больно страшным оказался тот самый единственный залп четырех фальконетов. Мало того что людей не хватает на четыре галеры, так ведь и трофейные не бросишь. Война еще не окончена, а потому применение им найдется. К тому же плата за призовые военные суда – вдвойне. Четыре тысячи рублей – это серьезно.