Константин Калбазов - Полководец [litres]

Так что пришлось постараться и попотеть, прежде чем они все же добрались до назначенного места. Впрочем, если бы не попутный ветер, то никаких сил не хватило бы. Уж больно серьезно досталось галерной команде.

– Игнат Борисович, да тебя и на несколько дней нельзя оставить, – кивая в сторону галер, с ухмылкой произнес Карпов.

– Ну так и ты, чай, повеселился, боярин, – довольно отшутился Демин.

– Тяжко было?

– Да нет, Иван Архипович. Тяжко не было. Страшно – да, а так… Покрутились, повихляли да выкрутились. Хороши все же твои пушки и снаряды. Точно летят. А уж на спокойной воде и вовсе загляденье. Ну и картечницы. Признаться, до этого боя я даже не подозревал, какие они скорострельные и насколько страшные в деле. В первый раз сошлись с галерами, на которых только солдаты.

– Потери большие?

– Сорок три ранены, шестьдесят один убит. В упор картечью приняли. А у вас как?

– Тоже досталось. Убитых только полсотни. Зато раненых под две. Как будем уводить твои трофеи с таким числом гребцов, ума не приложу.

– Ничего, народу вполне достаточно. Впритык, не без того, но управимся. А там, глядишь, Господь не попустит, еще и попутный ветер случится. Боярин, ты лучше мне скажи, насчет той гребной машины ты не шутковал?

– Нет. Одну даже сладили и сейчас на ладье испытывают. Правда, что там и как, пока не знаю.

– Ты бы, Иван Архипович, их побыстрее до ума довел, что ли. Ить никаких сил нет весла эти клятые ворочать. Опять же, с твоих слов выходит, что и скорость останется та же, и благодаря сменам гребцов ход можно будет поддерживать куда дольше.

– Говорю же, машина, считай, готова. Осталось до ума довести.

– Вот и не откладывай. У нас еще есть летнее время, чтобы покуражиться. Ну и тебе торговцы шведские не помешают, не то откуда набраться серебра, чтобы премии выплачивать за все наши старания?

– Вы крушите, атаман. Громите шведа и не оглядывайтесь. А серебро на это доброе дело я найду. Можешь не сомневаться.

– А я и не сомневаюсь. Но машину все же сладить хорошо бы. А, боярин?

– Сделаем. Вот вернемся, и обязательно тем вопросом озабочусь, – хлопнув казака по плечу, заверил Карпов.

Н-да. Так себе жилище. Тесновато. Но с другой стороны, а какой еще должна быть съемная квартира. С жильем в Варшаве проблемы. Если где за стеной, то еще туда-сюда. Но в самой столице тесно, и о вольготном строительстве не может быть и речи. Вот и ставят дома вплотную друг к дружке. Снаружи-то вроде как очень пристойно, даже затейливые фасады наличествуют. А вот внутри уже не так благостно. И обвалившаяся штукатурка, и подгнившие перекрытия с поддерживающими их подпорками. Жильцы рады не то что каморке, но и углу.

Так что нормальная им досталась квартира. Пусть на чердаке и клетушка при высоте едва в одну сажень, только и того чтобы двухъярусный топчан поместился, зато отдельная. А еще одной из стен является печная труба. Так что в зимнюю пору будет тепло, если не жарко. И это при том, что хозяин особо тратиться на дрова не станет и остальным жильцам придется обретаться в довольно прохладных помещениях.

Впрочем, ни о какой зимовке не могло быть и речи. Мало того, его товарищ только час назад заплатил за постой на месяц вперед, а они уже готовились покинуть жилье. Оно, может, и придется задержаться на денек-другой. Но вряд ли больше.

Гурьян подошел к слуховому оконцу и выглянул наружу. Довольно широкая прямая мощеная улица была запружена народом. Ничего удивительного, коль скоро время к полудню. Знаком подозвал товарища.

– Эти окна, что ли? – указывая на дом напротив, уточнил штуцерник.

– Они, – подтвердил безопасник.

– А вон тот, что за столом сидит, уж не кардинал ли?

После того как опростоволосился с генералом Дюкером, Гурьян теперь предпочитал перестраховываться. Оно вроде и нет его вины. Приметил мужика в генеральском мундире и пальнул. Причем уложил цель наповал. Так что с него взятки гладки. Но потом узнал, что свалила его пуля ни в чем не повинного новгородца, которого силой в тот мундир обрядили и мишенью выставили перед стрелком.

Его спутник извлек небольшую подзорную трубу, разложил и поднес к глазу окуляр. Какое-то время вглядывался в бликующее окно и уверенно заявил:

– Он.

– Так, может, прямо сейчас и пальнем? Чего тянуть-то?

– Ну пальнешь ты его. И что дальше? Уходить как будем?

– Известно как.

– Нет, неизвестно, – покачав головой, возразил безопасник. – Здесь тебе не открытое поле и не лес. Надо все проработать, продумать, разведать. А там один выстрел – и уходим.

– Ладно. Старший – ты. Мое дело маленькое. Но не тянул бы ты, а? Вот не нравится мне здесь, хоть тресни. А то, глядишь, еще и вшей с блохами подхватим. Тот еще гадючник, – забирая из рук парня трубу и самолично вглядываясь в будущую цель, проговорил штуцерник.

– Два дня, я думаю, мне хватит. А ты сиди тут и не высовывайся. Языка не ведаешь, сгорим свечой.

– Ладно, – легко согласился Гурьян.

Когда напарник покинул квартиру, Гурьян запер на засов хлипкую дверь. Присел на топчан, пристроив рядом ящик с плотницким инструментом. Извлек его оттуда и, поддев двойное дно, начал доставать части духовушки. Хорошая штука. Вот просто загляденье. Разве что рассчитана на короткие дистанции. С его винтовкой ну никак не сравнится. Но зато с таким стволом на сотню шагов может совершенно бесшумно закатать под шкуру свинцовый гостинец.

Хм. Он и закатает. Благо отсюда до окна, за которым находится цель, не дальше сорока шагов. Куда хуже другое. Когда он в очередной раз поднялся, чтобы взглянуть на мишень, то обнаружил для себя неприятный сюрприз. Освещение окон изменилось, а оттого блики стали куда сильнее, и цель уже не рассмотреть. Вот так вот. Теперь еще и время для выстрела придется подбирать…

Впрочем, беспокоился Гурьян напрасно. Кардинал каждый день работал и по вечерам, при свете свечей. А тогда уж был как на ладони, поскольку не задергивал шторы, что в значительной мере упрощало задачу.

– Готов? – нервно прикусив губу, поинтересовался безопасник.

– Даже не сомневайся, – совершенно спокойно кивнул Гурьян.

– Тогда работай.

В ответ штуцерник только ухмыльнулся. Ладно когда команду ему отдавал десятник. Там все понятно. Он – лицо начальствующее, а главное, ни в чем не попустит своему подчиненному. Этот же был довольно плюгав. Понятно, что сила его в голове, но все одно как-то непривычно.

Гурьян выставил толстый раструб глушителя на раму. Сам пристроился на колено, упершееся в положенный набок инструментальный ящик. Он уж давно примерился и был готов. Ожидал только команды. И вот она поступила.

В этот раз кардинал задернул шторы. Но не наглухо. В небольшой просвет его все же было видно. Для Гурьяна более чем достаточно. Задержал дыхание. На улице раздался собачий брех. Брань какого-то пьянчужки. Цокот копыт и перестук колес кареты.