Андрей Сиваков - Взвейтесь соколы орлами!

Только попросили и жён с собою взять. Должен же кто-то на семерых мужиков харчи готовить. Я не возражал и был даже рад. Кадровый голод помаленьку стал исчезать. Встретился я и с полковником Галкиным Михаилом Ивановичем. Попросил у него с полсотни казачков для конной охраны Гамаюна. Я как показал ему список, который мне Плаксин подсунул, так он даже обрадовался. Оказалось что в списке одни бузотёры и буяны.

Сразу видно – вдумчивый офицер. Одним махом от всех неурядиц отделался.

Урядник Плаксин познакомил меня ещё с одним своим приятелем – урядником Юрием Коноваловым. Его мы тоже с собой забираем. Командовать полусотней будет Плаксин. Но помощник-то ему нужен.

Кондрат тем временем по моей просьбе вытребовал у флотского начальства пару вентиляторов, которые из пароходных труб дым вытягивают. Да ещё и бригадку судовых механиков, во главе со старшиной первой статьи Алексеем Патрикеевым. Крепенький такой мужичок-кулачок, но дело своё знал. Любую железяку мог в одночасье развинтить и разобрать. А иногда даже и собрать потом. Но это редко. Поручик Валерий Сигаев носился по всему Питеру, как угорелый с разными списками всякой мелочёвки. Но с аксельбантом адьютанта их высочеств к любому начальству в кабинет дверь открывал с ноги. Вот только за струнами от арфы к каждой арфистке за каждой струной ходил отдельно и до утра обсуждал надёжность струн. И чего там обсуждать то? Струны как струны. Арфистки как арфистки. Но уже к концу недели лёд тронулся! «Командовать парадом буду я».

Когда коляска подкатила к терему, то на крыльце нас встречал Фроловский. В полувоенном френче английского пошива. Правая рука слегка засунута за обшлаг. Весь такой важный. Раньше-то его узкие поросячьи глазки так и зыркали, а теперь с высоты крыльца смотрел на нас как-то даже надменно. Когда мы вышли из коляски, то я спросил у брата, не видал ли он Фролку? На что брат отрицательно покачал головой.

– Так вот же он я! – воскликнул Фрол: – Стою перед вами!

– Мать честная!!! Да тебя прямо и не узнать. Ну вылитый Наполеон, только без треуголки! Вот, брат, что чин-то чудотворный с людьми-то делает! Теперь хоть буду знать, что означает слово «бонапартизм» в руководстве. Ну веди, показывай, что ты тут понагородил.

Надо отдать должное, что всё было расставлено именно так, как мы и хотели. Будто он наши мысли читал. И чистота была кругом, как в операционной. Я похвалил его за расторопность и особенно за чистоту.

– За порядок не меня благодарите, а Дашу и Глашу! – и указал на двух полногрудых и крутозадых дворовых девок.

Я бы и сам был не прочь, что бы такие у меня в спальне полы мыли хоть трижды, и это только днём.

– Вот Вам девицы-красавицы по целковому на пряники, за усердие. И впредь всё что ни прикажет Владимир – как там, бишь, тебя по отчеству?

– Евгеньевич я!

– И что ни прикажет или попросит Владимир Евгеньевич, выполняйте без второго слова. И будет Вам счастье! – завершил я, к несказанному удовольствию Фролки.

Пока наши барышни, с помощью Глашки и Дашки раскладывали наши шмотки-манатки по шкафам, мы с братом поспешили в ангар. Там уже во всю хозяйничали Зарубины. Раскладывали инструменты, проверяли верстаки и всё такое прочее.

– Как устроились, братовьё?

– Да хорошо, барин. Даже лучше, чем думали. В бараке каждое семейство заняло по две комнаты. Да его и бараком-то не назовёшь. Комнаты просторные, потолки высокие, окна большие, светлые и выходят на лесок. Окно откроешь, сразу лесным духом пахнет. Так что премного благодарны.

– Тогда сегодня обживайтесь, а завтра, помолясь, и приступим.

Тут ко мне подошел дядя Лёша Патрикеев:

– А моей команде чем заняться?

– А Вам тоже первый день на благоустройство! А завтра надо разровнять площадочку рядом с ангаром. Я покажу где. Но дёрн не срезать. На краю площадки на козлах установите вентиляторы, что из Адмиралтейства прислали. Киньте к ним кабель и рубильник. А что да как я завтра покажу.

– Ну с корабельными вентиляторами трудов-то не много. Мы с ними старые друзья! – сказал дядя Лёша.

На закате решили устроить новоселье. Послали за майором Волковым, а то как же без него, и за обоими урядниками. Уселись за один длинный стол на подворье. Даша и Глаша взялись было нам прислуживать, но мы и их за стол усадили. Сами себя обслужим – чай не графья. Так что комендант Фроловский восседал между ними, как король на именинах. Вот такие застолья и необходимы, для установлений тех отношений, которые в последствии назовут корпоративным духом. Тут подошел дядя Лёша с лукошком:

– Мои матросики по опушке прошлись и насобирали лесной земляники вашим барышням!

Зина тут же сбегала в дом и принесла большой штоф Смирновки.

– Спасибо Вам, дядя Лёша. И братцам-матросикам спасибо передайте. А это Вам всем на сон грядущий, что бы спалось слаще и каждому во сне отчий дом привиделся. Так им и передайте!

– И Вам спасибо, барыня! Сразу видать, что понимаете Вы душу служивого человека, а такое нынче редкость! Еже ли когда чего понадобится, Вы только бровью поведите – враз всё исполним. Нам это будет только в радость! – на том и откланялся.

– Ну ты, Зинуля, и дипломатка. Одним махом весь флот приворожила! – похвалил я её.

– Так мне есть у кого учиться, – улыбнулась Зина.

Застолье получилось весёлым. Тосты следовали один за другим. У урядника Плаксина и баян откуда-то появился. Совсем весело стало. Расходились поздно, Майор Волков с урядниками в своё расположение. Мы в терем. А Даша с Глашей, под присмотром Фроловского со стола убирали.

Утром проснулись, наверное, не рано – петухов-то не было. Наскоро попив чаю отправились в ангар. Зарубины были уже там. Мы развесили по стенам чертежи и эскизы, что ещё в Питере делали, и пошло-поехало. Сначала выпиливали лекала из десятислойной фанеры. По ним нервюры крыла из кедра. Сверлили коловоротами отверстия в них для алюминиевых лонжеронов и удаления всего не нужного внутри для лёгкости. Нанизывали нервюры на лонжерон, как шашлык на шампур. В общем делали первое крыло. Обмазали всё клеем. Фанерные желоба приладили впереди – получилось ребро атаки. Перкалью обтянули само крыло, зафиксировали обойными гроздиками. Прокрасили эмалитом и отложили в сторонку сохнуть. Почин был положен. Потом отправились обедать. После обеда семейство Зарубиных уже без нас клеили на трёх столах ещё три крыла, а мы с братом занялись хвостовым оперением. Так незаметно и день прошел.

Ужинали при свечах «для интиму», хотя свет провели ещё давно. Когда разошлись по спальням, мне опять пришлось помогать Зине справиться с незнакомым санитарным изделием. И не раз.

А через пару дней прикатил Лев Кнап с Валерой Сигаевым и привёз с собой на подводах дюжину ящиков с движками и отчётом о поездке. Отчёт отложили на потом. В конце ангара моряки отгородили себе место под слесарную мастерскую. Даже небольшой токарный и сверлильный станки выписали. Верстаки сколотили сами и установили на них тиски. Всё, как во флоте. Мы с нетерпением вскрыли первый ящик. Двигатель сверкал новизной, но на выхлопе я пальцем обнаружил сажу. Значит перед отправкой Тринклер их запускал для проверки. Грамотно и похвально. Тут же принесли гнутые трубы под кресло пилота с отводами от спинки для крепления движка. Тут-то я дядю Лёшу и озадачил.