Иван Оченков - Конец Смуты

– Передайте пану Храповицкому, что я тоже чертовски рад его видеть, – усмехнулся я, откладывая в сторону книгу.

– Фон Кирхер! – воскликнул изумленный поляк. – Но как это возможно?!

– Не знаю, о ком вы, дружище, но я рад вас видеть в добром здравии.

– Проклятье, значит, несчастный пан Мариан был прав, когда говорил перед смертью…

– И вы, кажется, не в убытке от его кончины?

– Нет, это решительно невозможно!

– Что невозможно, друг мой? – невозмутимо переспросил я его. – Если вы о вашей женитьбе на пани Марысе, то, насколько я знаю, это самая что ни на есть объективная реальность, данная вам в ощущениях! Надеюсь, вам помогли мои советы? Кстати, как она поживает? Кланяйтесь ей от меня при случае.

– Но ведь вы жили у меня в доме, вы нанялись в наше войско артиллеристом…

– И устройством пороховых складов, взорвавшихся так внезапно, тоже занимался я, и что?

– Вас недаром называют мекленбургским дьяволом… – потрясенно прошептал шляхтич.

– Полно, дружище: когда я родился, дьявол заплакал горькими слезами и более не показывался на этой грешной земле. Что же, я смотрю, вы мне совсем не рады, так что давайте перейдем к делу. Вы что-то хотели у меня спросить?

– Э… я?

– Ну не я же! В конце концов, это вы настояли на переговорах. Рассказывайте, что вам угодно.

– Э… я хотел спросить то же самое у вас.

– Вот на этот вопрос ответить очень легко. Мне угодно, чтобы вы сдали мне эту крепость без излишнего кровопролития. В противном случае мне будет угодно взять ее приступом. Что вы на это скажете, друг мой?

– Я скажу вам, что скорее умру, чем сдам вам крепость!

– О, какие громкие слова! Но есть одна проблема, пан Якуб: я всегда добиваюсь того, чего хочу. А хочу я эту крепость и получу ее. Еще я хочу Смоленск, и он тоже никуда от меня не денется.

– Пока я жив, этому не бывать!

– Будет очень прискорбно, если пани Марыся снова овдовеет. Она ведь сейчас в Смоленске?

– Вы все знаете… – обреченно вздохнул Якуб.

– Я знаю далеко не все, а лишь то, что мне необходимо. Я знаю, что вашим людям давно не платили жалованье. Я знаю, что у вас мало припасов. Я знаю, что в Смоленске дела обстоят точно так же, и сейчас к нему подходит войско Черкасского с осадным арсеналом. И еще я знаю, что единственный человек, который сможет защитить вашу жену в случае удачного штурма, будет осаждать эту ничтожную крепость. И одному богу известно, успеет ли он взять ее вовремя и уйти к Смоленску, чтобы иметь возможность спасти пани Марысю, потому что вы ей помочь точно не сможете! Вот так-то, пан Якуб, подумайте об этом на досуге.

Выслушав мою речь, Храповицкий поклонился и, обреченно помотав головой, отправился восвояси.

– Эко ты его, государь… – задумчиво проговорил Вельяминов, – лях-то будто мешком ударенный ушел. Что делать прикажешь, к штурму готовиться или как?

– Лагерь устраивайте, а завтра начнем шанцы рыть. Покуда же готовьтесь к отражению вылазки: чует мое сердце, что-нибудь в таком духе пан Якуб устроит.

Когда я раздал все необходимые распоряжения, день уже клонился к закату. Я немного устал и проголодался. Верные слуги, как это обычно бывает, когда они особенно необходимы, разбежались по хозяйственным делам. Делать было нечего, и я отправился в шатер, подле входа в который продолжали стоять Федька с Мишкой в белых кафтанах.

– Помогите… – буркнул я, показывая на доспех.

Парни сорвались с места и, не без усилий справившись с завязками, стащили с меня наручи, кирасу и поножи. Дышать сразу стало легче… хотелось, правда, еще снять сапоги и улечься на нормальном ложе, а не на служившем мне обычно постелью старом нагольном тулупе.

– Спасибо, орлы, – поблагодарил я ребят, – что бы я без вас делал… Кстати, а чем это так пахнет?

– Так немки как пришли, так сразу за хозяйство взялись, – обстоятельно отвечал Панин, – постельничих погнали за водой да греть ее затем велели, а сами кашеварить принялись.

– Пахнет вкусно… – мечтательно добавил Мишка.

– А как же они холопами-то распоряжались, те ведь по-немецки – ни бельмеса, неужто немки русский знают? – насторожился я.

– Да где по-ляшски, а где и палкой объяснила, – подавил смешок Федор, – та, которая постарше – строгая!

– А дочка ее тихая и красивая, – неожиданно выдал Романов.

– И с чего ты взял, что это ее дочка? – поинтересовался я у рынды. – Анна сказывала, что сирота.

– Бедная, – только и смог сказать в ответ юный Романов.

Панин же на секунду задумался и, покачав головой, выдал:

– Может, и не дочка, но похожа на нее.

– Ладно, сейчас разберемся, – сказал я, отправляясь в шатер.

Неслышно подойдя к занавеске, делившей шатер надвое, я услышал разговор Анны с ее воспитанницей.

– Будь послушной и почтительной, – наставляла маркитантка девочку, – и все будет хорошо.

– Мне страшно, Анна.

– Чего ты боишься дурочка? Этого не миновать, а господин герцог добр и хорош собой, так что, считай, тебе повезло.

– Раньше ты говорила, что мне надо быть осторожной…

– Верно, девочка: видишь ли, я всегда боялась, что недогляжу и это с тобой силой проделает какой-нибудь негодяй. Поэтому и наставляла тебя, и просила быть осторожной.

– А мне показалось, что ему нравишься ты.

– Какая же ты глупая, Лизхен, – он же герцог, а я маркитантка.

– Я тоже маркитантка, и не такая красивая, как ты.

– Нет, моя милая, ты молоденькая, нетронутая, как свежий бутон, девушка. Нет такого мужчины, который устоял бы перед этим; жаль, что это бывает только один раз. Поверь мне, жизнь маркитантки совсем не сладкая, и если есть возможность избежать такой судьбы, то глупо ее терять…

Видит бог, я никогда не был ханжой, но, услышав, как Анна наставляет юную девочку на путь греха, невольно покраснел. Осторожно отступив от занавеси, я наткнулся на стоявший на полу кувшин и едва не упал, чертыхаясь:

– Что за черт понаставил тут всякой мерзости?!

– О, это вы, ваше величество!.. – выскочила Анна. – Не извольте гневаться, я сейчас все уберу.

– Да, это я. Послушай, Анхен: помнишь, ты говорила, что хочешь мужа и домик где-нибудь в тихом месте?

– Верно, ваше величество, а зачем вы спрашиваете?

– Не смотри на меня так, чертовка, я ведь женат. Просто мне интересно: Карл Гротте, по-твоему, мог бы стать хорошим мужем?

– Вот уж странный вопрос, из наемных рейтар редко выходят хорошие мужья. Впрочем, Карл – человек неглупый и бережливый. Если бы он позвал меня замуж, я бы, пожалуй, согласилась. Вот только вряд ли наших сбережений хватит на домик и безбедную жизнь.

– Ну, это-то как раз очень просто устроить. Я бы вполне мог подарить вам дом хоть в Москве, хоть в Мекленбурге. Мне нужны хорошие солдаты, а Карл – хороший солдат. Он бы служил и получал хорошее жалованье, а ты – вела дом и воспитывала его детей. Что скажешь?