Иван Оченков - Конец Смуты

– Вот как? Кстати, что ты там вывез и откуда это взялось?

– Ну, Анна шепнула мне словечко, и я понял, что лучшего случая не представится. Я, конечно, уже стар, но вам это добро пригодится.

– Старый разбойник, ты ограбил поляков?

– Я ландскнехт! И хорошо знаю, что прибыток всегда лучше убытка.

– Ваше величество, я закончила, – присела в книксене хлопотавшая вокруг меня Лизхен, – вы выглядите просто восхитительно!

– Слава богу, а то у меня в глазах уже рябит. Можешь идти, девочка, хотя подожди: ты говорила с Гретой о платье?

– Да, ваше величество, она обещала сделать все как можно скорее.

– Не надо как можно скорее, надо как можно лучше! Хорошо, ступай.

– Милая девушка, Анна хорошо ее обучила, – заметил Фридрих, когда девушка выпорхнула из шатра.

– Да, я доволен ею.

– Я слышал, вы женились?

– Да, и у меня родился сын, правда, я его еще ни разу не видел, потому что они в Швеции.

– Вас не зря называют Странником.

– Ты и об этом слышал?

– Европа – одна большая харчевня. Если кого-то в одном ее конце назовут свиньей, то скоро об этом будут знать все посетители.

– Да, хорошее сравнение, нечего сказать! – засмеялся я.

– Это правда, что вы сказали Анне о Марте?

– Да, старый ворчун, она родила мне дочь, и я ее тоже еще не видел, надеюсь, матушка позаботится о них.

– У герцогини доброе сердце, хотя она уже не молода; вы не думали забрать их к себе?

– Пока я не могу добиться даже приезда жены с сыном, – вздохнул я, – наверное, принцесса Катарина права: я еще не слишком уверенно сижу на здешнем троне и им не стоит рисковать.

– Марту бы это не остановило.

– Знаю, но это останавливает меня. Я слишком многое пережил с нею и не хочу рисковать. К тому же законы в этой стране отличаются от европейских. Бастарды здесь не имеют никаких прав. Если все пойдет хорошо, то, когда моя дочь вырастет, в Германии она будет завидной невестой. Бароны, графы, а может быть, даже и князья выстроятся в очередь в надежде стать моими зятьями, но не здесь. Тут цари, случается, не выдают замуж даже законных дочерей, обрекая их на монастырь.

– Варварская страна, – покачал головой старый ландскнехт, – но мне отрадно слышать, что вы научились заботиться о других.

– Я посылал своих людей в ту деревню, где оставил тебя…

– Значит, тогда было еще не время нам встретиться, мой мальчик, но я знал, что оно настанет.

– Конечно, старый разбойник: кто-то ведь должен научить моих сыновей держать шпагу!

– Государь, все собрались, – просунул голову сквозь занавес Федька Панин.

– Иду, – коротко отозвался я, поправляя перевязь со шпагой и протянув руку за пистолетами.

– Разумная предосторожность, – похвалил меня Фридрих, подавая мне заряженное оружие. – О, я смотрю, и ваши допельфастеры при вас?

– Да уж, и я не раз благословлял баварских оружейников, сделавших такое чудо-оружие.

Выйдя из шатра, я быстро прошел к накрытому столу и, усевшись на походный трон, пригласил садиться всех собравшихся.

– Государь приглашает всех к столу! – громко провозгласил Вельяминов, и мои гости стали рассаживаться.

Немецкие, шотландские и ирландские офицеры быстро устроились за одним столом, а вот русские вдоволь поспорили, кому где сидеть согласно родовитости, пока Никита их не урезонил – велено быть без чинов!

– Государь, – первым поднял чашу мой кравчий, – еще и полгода не минуло, как Господь вразумил нас выбрать тебя на осиротевший престол наш. И с тех пор, как исполнили мы его волю, показывает он нам свое благоволение во всех делах. Прекращается смута в измученной земле нашей, ложатся под нашими мечами вражеские рати, яко спелые хлеба перед жнецами. Наши силы множатся, а противники наоборот – теряют их. И если с нами Бог, то кто же на ны?

Собравшиеся подтвердили слова Вельяминова радостными криками и, вскочив, подняли кубки. Милостиво улыбаясь, я приложился к своей чаше и, против обыкновения, не просто отхлебнул, а выпил ее до дна и перевернул, на радость собравшимся. Торжественное мероприятие, именуемое в народе пьянкой, началось.

Хотя в Белой, как раньше в Ржеве, пришлось оставить один из казачьих полков в качестве гарнизона, силы мои за счет подоспевшего мекленбургского полка и перешедших на мою сторону наемников меньше не стали. Отпраздновав победу, я не мешкая двинул войско к Смоленску, рассчитывая соединиться там с Черкасским. Смоленск – цель нынешней кампании, и взятие его будет означать победу, а затянувшаяся, не дай бог, осада неминуемо приведет к поражению. Мы все ближе к врагу и идем теперь все вместе. Разве что Михальский со своей хоругвью и оставшимися казаками рыщет вокруг нас, разведывая обстановку. На ночь мы окружаем себя стеной обозов, а днем медленно, но верно движемся к цели своего путешествия. К царским возам присоединились и два фургона моего Фридриха. Обычно он управляет одним из них, а рядом с ним сидит Лизхен, к которой старик быстро привязался. Управлять вторым Шемякин усадил одного из слуг, и теперь тому частенько достается за нерадивость.

Ехать со скоростью пешехода мне невмоготу, и я постоянно объезжаю свою маленькую армию, стремясь везде побывать и все увидеть собственными глазами. Проезжая мимо обоза, я постоянно натыкаюсь на старого Фрица и сидящую рядом с ним Лизу, и улыбаюсь им. Старик и девушка улыбаются мне в ответ, а мне частенько кажется, что рядом с ним сидит не Лизхен, а Марта. Фридрих, возможно, сам того не желая, заставил меня вспомнить дочь бургомистра, когда-то бросившую все ради заезжего принца. И в редкие минуты отдыха я думаю о том, как ей живется вдали от меня и родных, с маленькой дочкой на руках. Матушка, конечно, обещала позаботиться о них, да и сам я не раз посылал различные подарки им, но это довольно слабое утешение. Слава богу, отдых выдается не часто. Войска неуклонно движутся вперед и в них постоянно что-то происходит. Разумеется, командиры с большинством проблем прекрасно справляются сами, но я требую, чтобы меня держали в курсе. Дни проходят в бесконечной суете, потом короткое ночное забытье – и новый день, столь же насыщенный и суматошный.

Перед самым Смоленском ертаул [41] Передовой полк, авангард. Михальского едва не сцепился с конным дозором, выставленным князем Черкасским в бережении от Литвы. Слава богу, в последний момент друг друга признали и обошлось без кровопролития.

– Кто такие? – спросил я Михальского, подскакав к месту встречи.

– Верные холопы твои, государь, – сорвал шапку с головы командир дозора.

– Телятевский? – узнал я «героя» медвежьей охоты.

– Да, государь, – радостно подтвердил тверской помещик.

– Ну, здравствуй, коли не шутишь. Рассказывай, как служба правится да где князь Черкасский с войском.