Иван Оченков - Конец Смуты

– Сделайте одолжение!

Скинув камзол на руки сопровождавшим меня людям, я закатал рукава рубахи и вооружился довольно увесистым молотком. Короткий размах, удар – и вот готова монета. Придирчиво осмотрев полученный результат, качаю головой. Чеканщик я неопытный, и кругляшок получился явно кривоватым.

– А что это за монета, каков ее номинал?

– Это дрейпелькер, или полтора гроша, – пояснил мне один из работников.

– Плохо получилось, – посетовал я.

– Вы немного неровно держали штамп и слишком сильно ударили, – пожал тот плечами, – с неопытными мастерами так бывает.

– Жалко, серебро все-таки!

– Это не серебро, это билон.

– Что?.. Какой еще билон?

– Чеканить одну монету, хоть талер, хоть грош, стоит одинаково, – стал объяснять мне он, – оттого мелкие монеты чеканить невыгодно. Но мелочь тоже нужна, и потому для них используют билон, в нем меньше серебра.

– Раальд, ты слишком много болтаешь… – процедил сквозь зубы минцмейстер.

– То, что монета кривая, – не страшно, – продолжал чеканщик, не обращая внимания на своего начальника, – они все немного кривые. Чтобы монеты были ровные, нужен пресс. Я давно предлагал сделать пресс, но это никому не нужно.

– А ты сам можешь сделать такой пресс?

– Один – нет, но я знаю, как нужно делать, и могу объяснить другим мастерам.

– А штампы можешь сделать?

– Это непросто, нужна хорошая сталь…

– Я не спрашиваю, что для этого нужно, я спрашиваю, можешь ли ты?

– Да, могу.

– Как тебя зовут?

– Раальд, Раальд Каупуш.

– Хм, ты не немец?

– Я латыш.

– Мастер на монетном дворе – латыш?

– Он не мастер, ваше величество, – вмешался в разговор минцмейстер, – он всего лишь подмастерье.

– Я знаю монетное дело не хуже мастера, – хмуро возразил Раальд.

– Но никогда им не станешь, особенно если будешь много болтать, – веско изрек подошедший фон Экк.

В голосе бургомистра явно прозвучала угроза, и Каупуш заткнулся.

– Ладно, не ссорьтесь, горячие рижские парни, – усмехнулся я, – Раальд, ну-ка покажи мне, где можно вымыть руки.

Латыш отвел меня в сторонку и стал лить воду из кувшина на руки, а затем подал холстину вместо полотенца.

– Хочешь поехать со мной в Москву?.. – тихонько спросил я его.

– Нет, мне и здесь хорошо.

– Ну, это пока. Ты меня тут надоумил, и я сейчас поговорю с вашим бургомистром на одну щекотливую тему. Если тебя до утра, после этого разговора, не зарежут – приходи. Я заберу тебя в Москву, и тебя там никто не достанет.

– Вы это серьезно?

– Про Москву?

– Про то, что меня могут зарезать!

– Все под Богом ходим.

– Но у меня семья и маленький сын!

– Хорошо, значит, за тебя будет кому отомстить.

– Но так же нельзя, что вы будете делать, если меня зарежут?

– Да не беспокойся ты так, возьму в Москву кого-нибудь другого…

– Господин фон Экк, – обратился я к бургомистру, отойдя от чеканщика, – вы знаете, у меня возникли определенные сомнения по поводу денег, собранных вами для меня. Я хотел бы более детально осмотреть их.

– Ваше величество, – заюлил тот, – все собранные для вас монеты – прекрасного качества.

– Даже сделанные из билона?

– Но вы поставили нам жесткие временные рамки на сбор необходимой суммы. Просто не было возможности собрать ее всю талерами. Но, клянусь честью, мелочи там совсем немного…

– Ну и прекрасно: значит, вам не о чем беспокоиться.

Покинув монетный двор, я вспомнил о желавшем со мной побеседовать господине Райхе. Фон Гершов, успевший проводить фройляйн Регину домой, тут же послал за ним. Ростокский купец оказался довольно изящным и хорошо одетым молодым человеком с приятным лицом.

– Счастлив приветствовать, ваше королевское высочество и царское величество, – склонился он в поклоне.

– Я тоже рад видеть земляка вдали от дома – каким ветром вас сюда занесло, дружище?

– Ну, Росток не так уж далеко отсюда, – улыбнулся купец, – мой отец ведет здесь кое-какие дела, и прислал меня своим представителем.

– Как давно вы покинули дом? Я уже много времени не имел вестей из нашего славного Мекленбурга. Кстати, хотите вина?

– С удовольствием, государь, – вежливо поклонился господин Отто, – я совсем недавно здесь и буду рад оказаться вам полезным.

Вошедший слуга принес на подносе два серебряных кубка и разлил в них вино, ставшее в числе прочего моей добычей после захвата Риги.

– Вы и ваш батюшка ведете торговлю с Ригой?

– Не только, прежде наши основные дела были в Ревеле и Новгороде, но теперь там шведы, и торговать стало трудно.

– Так зачем вам Рига? Мы в дружбе с шведским королем, и я не думаю, что моих подданных будут притеснять его чиновники. Везли бы товар прямо туда.

– Увы, ваше величество, у Риги штапельное право!

– Какое право?

– Штапельное. Все ганзейские купцы должны торговать с Новгородом через Ригу. Тут мы арендуем склады – и когда везем товар туда, и когда возвращаемся обратно.

– Вот как? Значит, из-за этого права вы должны делать крюк, платить за аренду складов и увеличивать таким образом богатство здешних толстосумов. А почему бы вам не послать их… куда-нибудь?

– Увы, ваше величество, таков уж порядок. И, как вы говорите, послать – не получится. Здесь мы тоже ведем дела. Я, собственно, об этом и хотел с вами поговорить. Очевидно, что поляки скоро возьмут Ригу в осаду, так что торговля здесь волей-неволей встанет.

– Так оно и будет.

– Опять убытки, – вздохнул купец, – но коль скоро вы теперь царь московитов и друг шведского короля, возможно, скоро торговля откроется там?

– Непременно, мой друг. Мы намерены как можно скорее разрешить все спорные вопросы с нашим братом Густавом Адольфом к общей пользе и взаимному удовольствию.

– Это просто прекрасно, а как идет коммерция в ваших новых владениях?

– Призна́юсь честно, не слишком хорошо. Наши подданные вместо того чтобы заработать денег себе и своему сюзерену, за каким-то дьяволом сидят в Риге.

– О, ваше величество, – улыбнулся купец, – я понимаю и готов служить вам.

– Замечательно; у вас есть корабль?

– Два, государь.

– С грузом?

– Пока нет.

– У меня есть для вас фрахт.

– Слушаю вас, ваше величество.

После ухода купца Кароль доложил мне, что моей аудиенции испрашивает барон Отто фон Буксгевден. Надо сказать, что его поздний визит удивил меня. Утром мы виделись, но весь наш разговор ограничился взаимными приветствиями. Мне стало интересно, что от меня хочет самый богатый и влиятельный человек в Риге, и я велел его пропустить. Старый барон вошел ко мне четким, как на плацу, шагом и, сняв шляпу, коротко поклонился:

– Прошу прощения за поздний визит, ваше величество, но мне необходимо обсудить с вами некоторые важные вещи, – выговорил он одним духом и, обернувшись на Лелика, добавил: – Наедине!