Андрей Дай - Поводырь: Поводырь. Орден для поводыря. Столица для поводыря. Без поводыря (сборник) [litres]

И уж точно я не потащил бы с собой в горы троих выпускников Горного училища только ради любования лысыми горами почти безжизненной местности. Совсем молодые ребятишки, лет по семнадцать – восемнадцать, мгновенно сдружились с Сашей Гебертом, которому под команду я их в итоге и передал. Пусть привыкают к порядку.

У подпоручика была карта – часть «Топографической карты Алтайского горного округа» инженер-полковника Мейерна. Не слишком точная, частью выдуманная, но тем не менее – это был лучший вариант изо всех, что попадали мне в руки. Чуть желтоватые листы я торжественно передал артиллеристу еще в Бийске с наказом хранить как наивысшую драгоценность. И только Сашеньке дозволено было наносить на нее какие-либо пометки.

Во время того самого совещания на озере Манжерок попались на глаза топографические двухверстки с указанием месторождений всяких полезных из числа Госрезерва. Значков было много. Большая часть ничего мне не говорила, но уж Ag в кружке, в честь Аргентины – страны серебра, я сразу разглядел. И располагался этот кружок точно к северо-востоку от Кош-Агача. Километрах этак в восьми или десяти. Рядом на карте еще пометка была, что месторождение малое, руда загрязнена свинцом и к разработке не рентабельное. Хотя и расположена жила практически на поверхности.

И ведь они правы были на сто процентов. Серебро в мое время стоило копейки. Дешевле его из арабских стран тоннами ввозить, в обмен на пшеницу, чем на край земли технику тащить и общежития для рабочих строить. Другое дело сейчас, в семидесятых годах девятнадцатого века. Белый металл в цене. Больше того! Курс русского рубля привязан к его стоимости.

Но и это еще не все. Думаю, вряд ли Его Императорское величество сильно обрадуется перспективе гнать в Чуйскую степь рабочих, инженеров и сильный военный отряд для охраны. По той же самой причине, по какой отказались от разработки жилы в двадцать первом веке. Дорого. Себестоимость металла приблизится к цене золота. И зачем оно такое нужно?

А вот мне пригодится. Хотя бы уже потому, что в сопредельном Китае есть много чего вкусного, продаваемого за бесценок, но весьма востребованного в Санкт-Петербурге. А еще в Поднебесной наблюдается явный дефицит драгметаллов. Гилев рассказывал, что если покупать товары у китайцев за серебро – цена сразу на треть падает. Так что купец сразу мою идею ухватил, стоило лишь заикнуться. И тут же на иконе поклялся, что не разболтает секрет.

Так вот мы с ним и договорились. Я рудознатцев привезу и место покажу. А он добывать станет, в слитки сплавлять и с соседями торговать. Мужички надежные с нами в караване шли. С прибыли же – треть мне причитается. Рублями. Я же, со своей стороны, от внимания губернской администрации стану наше предприятие беречь. И даже если что-то как-то куда-то просочится, то, опять-таки, я и следствие направлять буду. И даже уже знаю, куда нити преступления меня выведут. Ну, конечно, на Зыряновский рудник. Откуда же еще неучтенному серебру взяться?!

Богатства Чуи, кстати, купчины без всякого разрешения уже использовали. С дровами в степи совсем плохо, а к северу от выстроенного Васькой лабаза, верстах в трех, холм есть. Чуть копни – и уголь бурый руками собирай. Так что было там, и на чем серебро плавить и чем дома отапливать.

У штабс-капитана тоже свои задачи были, отличные от моих и от торговых дел. Он ведь при Генеральном Штабе состоял, а в нынешнее время – это вроде военной разведки. Русское императорское географическое общество, кстати, под патронажем этой уважаемой организации состоит. Ни на какие мысли не наводит?

О целях вояжа к китайской границе Андрей Густавович особо не распространялся, но и общего положения дел не скрывал. Я ему сразу письмо Дюгамеля показал. Хотелось получить объяснение необычайного энтузиазма и даже жесткости генерал-губернатора, обычно достаточно мягкого и нерешительного господина. Ну и получил целую лекцию, которая в мое студенческое время называлась политинформацией.

А заодно я капитану помог. Причем совершенно случайно.

Дело в том, что 10 июня прошлого, 1863 года, или, как выразился Принтц – седьмого числа пятой луны второго года правления императора Тунчжи династии Цинь, китайское правительство обратилось к поверенному в делах России в Китае, графу Николаю Глинке с просьбой уведомить генерал-губернатора Западной Сибири Александра Осиповича Дюгамеля о незаконности выставления русских караулов в верховьях реки Чуи. Что поверенный, вынужденный следовать международному протоколу, и сделал. Правда, прежде чем отправить генерал-лейтенанту послание, Глинка отписал в Цзунлиямынь – это вроде Министерства иностранных дел в Китае – бумагу. «Не нахожу ни малейшего нарушения в том, чтобы наши подданные или даже и пограничные гражданские власти не могли находиться в местностях, – писал граф, – долженствующих отойти к Российской Империи согласно с трактатом». Имелся в виду Пекинский трактат 1860 года, определивший отношения двух обширных империй и на основании которого должна была проведена демаркация границ.

Так вот, представьте теперь степень недоумения Дюгамеля, которому Высочайшим повелением от 17 марта 1862 года назначалось организовать и привести к удовлетворительному результату переговоры с китайской стороной о разделении земель. Особенно, если учесть, что после экспедиции полковника Радлова на Чую в 1861 году нога русского офицера туда боле не ступала.

А тут я со своими инициативами. Нужно сказать, что, не имея ни малейшего понятия о ведущихся переговорах, и уж тем более об их приостановке в начале осени 1862 года, моя экспедиция оказалась потрясающе к месту. Циньские комиссары требовали от России территориальных уступок, утверждая, будто бы, на спорных землях расположены их военные пикеты, а русских войск там нет. И мой отряд становился, как бы противовесом их военному присутствию. Тут уж Дюгамель и пушки не пожалел, тем более что на это старье времен наполеоновских войн желающих больше и не находилось.

И раз уж к моему походу положено было прикрепить офицера Генерального Штаба, то генерал-губернатор попросил Андрея Густавовича заодно разобраться на месте с неведомыми «русскими караулами» на Чуе.

– Да какая же это загадка, господин штабс-капитан, – хмыкнул я. Разговор велся на носу медленно ползущего против течения Бии, отчаянно дымящего парохода. До Бийска оставался всего один дневной переход. Неторопливо проползающие мимо однообразные виды берегов южно-сибирской реки изрядно надоели, и мы развлекали друг друга разговорами. – Позапрошлой зимой калмыки гилевские лабазы на Чуе поломали да приказчиков побили. Васька в начале лета туда с караваном пришел, да и обиделся шибко. Мужики с ним суровые ходят… Взяли, поди, топоры, да и пошли политику… Империи объяснять.