Андрей Дай - Поводырь: Поводырь. Орден для поводыря. Столица для поводыря. Без поводыря (сборник) [litres]

Принтц, невысокий, сухощавый, очень похожий на Суворова в молодости, как генералиссимуса обычно изображают на картинах, с минуту на меня смотрел, а потом звонко и заразительно засмеялся. Я тоже улыбнулся. Смеяться не мог. Как припоминал вмиг заледеневшие серо-стальные глаза Гилева, рассказывавшего о хулиганствах тамошних туземцев, волосы на спине вставали. Такой лютой ненавистью и жестокостью от купца пахнуло.

Мое предположение подтвердилось за ужином в доме Гилева. Купец смущенно пожал плечами и лаконично рассказал, как наказывал разбойников.

– Там от лабазов в Кош-Агаче на север летнее стойбище зайсана Могилока. Этот, хоть и жаден без меры, но татьбой не забавляется. А вот зайсан Турмек, его юрты к югу, совсем другой. Он синский знак – бирюзовый шарик – на шапке носит с перьями. Как объездное начальство из-за хребта приходит, Турмек прямо на пузе перед офицером ползать готов. Китайцу только намекнуть довольно было, чтоб зайсан лавки мои громить кинулся. Так ить и не только мои. И кузнецовские, и хабаровские, и мальцевские, и Шебалиных…

– Так толпой того Турмека по горам и гоняли? – невинно поинтересовался Принтц.

– Какое там, – словно зверь, почувствовав даже не высказанную угрозу, покаялся купец. – Скажете тоже, ваше благородие – гоняли. Нешто его там, в степях, догонишь. Пуганули только. Я да шестеро охотников…

Такой вот дипломатический инцидент, повлекший за собой целую череду политических демаршей. В апреле 1863 года Азиатским департаментом МИД Дюгамелю было прямо предложено, с одной стороны, не поддаваясь на провокации китайской стороны, установить караулы на землях, которые должны были отойти к Российской Империи, с другой – не торопиться эти самые переговоры продолжать. «Нам следует выказывать совершенное равнодушие к окончанию пограничного вопроса», – указывалось в депеше.

Александр Осипович, обычно вялый и нерешительный, тут вдруг раздухарился. Уже к началу лета 1863 года были развернуты стационарные заставы на плато Укок и у перевала Бахты в Тарбагатае, по южному и северным берегам озера Зайсан. В Иртыш вошел пароход «Ура» с ротой солдат, прошел спорное озеро и к осени сумел подняться по Черному Иртышу до урочища Ак-Тюбе. Этим простым ходом Дюгамель продемонстрировал циньским чиновникам возможность быстрой переброски войск из внутренних областей Сибири на китайскую территорию. В том плавании, кстати, участвовал и штабс-капитан Принтц. Так что известия я получал, так сказать, из первых уст.

В мае прошлого года китайская императорская армия атаковала отправленный для рекогносцировки вдоль будущей границы русский отряд. Капитан Голубев отвел отряд к удобному для обороны перевалу и запросил помощи, которая немедленно была ему оказана. Усиленный казаками, капитан немедленно перешел в наступление и выдавил противника за реку Борохудзир. После дознания, проведенного еще одним офицером Генерального Штаба, подполковником Турьиным, выяснилось, что некие, неназванные силы подговаривают переселяемые из центрального Китая племена солонов и сибо. Какие-то люди, явно европейской наружности, утверждают, что Россия хочет отобрать их земли и именно для этого стягивает к границе войска.

– И кто же это может быть? – удивился я.

– Англичане, конечно, – скривился Андрей Густавович. – Наши заклятые друзья. Они же и нападение на наше консульство в Кульдже организовали. Господин Колотовкин, когда ему удалось к нашей заставе пробиться, докладывал, что в толпе китайцев и не было вовсе. Только мусульмане. И по некоторым признакам – выходцы из афганских провинций.

Герин брат, Мориц, тоже в этих, приграничных стычках отличился. Это я уже от него слышал. Подполковник Лерхе на усиление Голубевской заставы роту пехотинцев привел и сотню казаков. А как исправляющего должность русского консула в Кульдже с документами и казной представительства от погони отбил, так и, в запале боя, границу перешел. Погромщики в китайском форте Борохудзир укрылись. Что, впрочем, не остановило бравого вояку. Одним пограничным пикетом больше, одним меньше – никто бы и не заметил. Но неподалеку ошивался пятитысячный корпус генерала Хабцисяня. И когда два сильных отряда встретились у реки Чалкады, случилось настоящее сражение. Четыре сотни русских солдат против пяты тысяч китайских.

Мориц рассказывал, что дым стоял такой, словно туча опустилась на землю. Ветра совсем не было, и стрелять пришлось наугад. Правда, после наших четырех залпов Хабцисянь благоразумно отступил. Брат так и не смог ответить на вопрос – стреляли китайцы или нет. Потерь среди его подчиненных не оказалось, а циньцы своих, если они и были, унесли с собой.

Осенью российская делегация, по просьбе китайских чиновников, напуганных восстаниями в северо-западных мусульманских провинциях, вернулась за стол переговоров. Но дело так и не стронулось с мертвой точки. Теперь соседи настаивали на том, что Чуйская степь принадлежит все-таки им. К началу зимы наши делегаты вернулись в столицу.

– Можем ли мы ожидать провокаций, Андрей Густавович? – не мог не уточнить я. – И что нам предпринимать, коли английские агенты и тут начнут…

– По нашим сведениям, Герман Густавович, – любезно поделился секретами капитан, – губернатор из Кобдо, амбань по-ихнему, вполне разумный человек. Это не кульджинский наместник – Чан Длинный Мешок, прозванный так за непомерную жадность и мздоимство. Кобдинский начальник должен понимать, что, когда на западе неспокойно, затевать что-либо на наших границах весьма чревато. Что же касается наших островитян… Их позиции крепки на Ближнем Востоке и в Индии. Афганский эмир их только терпит, а кокандские и бухарские беи не воспринимают обещания всерьез. В Китае же англичане – такие же варвары, как и прочие европейцы. Как и мы с вами, ваше превосходительство. Император Поднебесной всерьез полагает свою страну центром вселенной, единственной державой, несущей свет цивилизации отсталым племенам. И ничто не способно его в этом переубедить. Поражение в последней войне с британским экспедиционным корпусом списали на халатность военачальников и никаких выводов не сделали… Впрочем, вы, Герман Густавович, имеете возможность самим ознакомиться с состоянием китайской армии. Почти на границе, к югу от купеческих лавок, располагается их постоянный пограничный пикет, который мы просто обязаны посетить.

– Конечно, – хихикнул я. – Это будет весьма любопытно.

– И полезно, – совершенно серьезно кивнул Принтц.

«Полезно» – оказалось любимым словом офицера Генерального Штаба. Очень серьезно относясь к своему, хоть и временному, назначению командиром пехотно-артиллерийской роты, он, тем не менее, управлял унтер-офицерами скорее с помощью собственного авторитета, чем криками и руганью. «Полезно», – говорил он, выслушав доклад о размещении караулов и секретов вокруг вставшего на ночной отдых каравана. И Цам отходил разрумянившийся, словно его похвалили. Или, молча, качал головой, наблюдая шумную ссору томского и барнаульского солдат, и фельдфебель Казнаков, крякнув, в смущении бежал наводить порядок. Каждый раз я поражался этакому таланту. И каждый раз думал, что бы я делал, не случись в моей экспедиции этого спокойного, образованного и опытного офицера.