Илья Куликов - Спецназ боярина Коловрата

– Верно! Верно. Мы все тут бьемся, чем в бою разживемся. Так-то, боярин. Пошли в тепло. Через пару часов, как стемнеет, двинемся!

Великий князь Юрий Всеволодович смотрел на своего сына Всеволода. Отец и сын встретились при всем честном народе города Владимира. Люди уже поняли, что воинство разбито и что сын великого князя вернулся к отцу с горькими вестями.

– Где Владимир? Где твой брат? – спросил великий князь у сына.

– Не ведаю, батюшка, не ведаю.

Люди неодобрительно загудели, а кое-где из толпы послышались плач и вопли. Многие отпустили на эту битву своих мужей, сыновей, и поражение в битве тут же отозвалось горькими слезами.

– Почему ты вернулся, а они мертвы? Да почему ты не лег вместе с ними? – слышались голоса. – Трус!

– Смотри, сынок, – вполголоса проговорил великий князь Юрий Всеволодович, – смотри и запоминай, как на Руси встречают тех, кто потерпел поражение.

– Отец! Силы монголов не знают границ. Мы разбили их многочисленное воинство, но это лишь капля в море. Они непобедимы.

– Откуда ты знаешь? Ты ведь бежал. Ты просто спас свою жизнь. Откуда ты знаешь? Ты бросил своего брата! Как мне теперь смотреть на тебя?

– Жители Владимира! – обратился князь Всеволод Юрьевич к народу. – Я прибыл с поля боя, и на моей одежде до сих пор не обсохла кровь. Те, кто прикрыл мой отход, заплатили жизнью за то, чтобы я принес эту новость. Враги многочисленны. Если мы не соберем новую рать, то их жизни были отданы впустую.

Великий князь Юрий Всеволодович внимательно посмотрел на сына и на жителей Владимира. Как бы я хотел сейчас тебя обнять, сынок! Но разве могу я это сделать на виду у всех? Я уже знаю, что Володя отошел к Москве. Ты принес очень дурные вести, но мы их переживем, подумал великий князь.

Однако Юрий Всеволодович понимал, что теперь дело плохо. Враги двигаются к Владимиру, и надо что-то делать. Конечно, силы Владимира велики и он сможет вновь собрать рать, но на это уйдет время. Ему придется покинуть столицу, а вот его сыну надо будет стоять здесь насмерть.

Вечером, когда Всеволод переоделся и предстал перед отцом, великий князь обратился к нему:

– Ты, Всеволод, вместе со своим братом Мстиславом сядешь в осаду, а я начну собирать рать для борьбы. Стойте мужественно и дайте мне время, чтобы я смог подготовиться. У вас будет не так много сил, но вы выстоите.

– Отец, ты гневаешься на меня за поражение? – спросил Всеволод у отца. – Гневаешься за то, что я выжил?

– Нет, сын. Но помни, что уже сегодня ты куешь свою славу. Нам необходимо любое поражение делать победой. Прояви себя при обороне Владимира, и люди увидят в тебе своего защитника.

– Отец, один Владимир не выстоит против Степи. Их воины не знают страха, и им нет числа. Они никогда не бегут!

– Сын, просто ты не так надавил на них. Страх знаком всем, и ты, видно, не предположил, что надо оставлять запасной полк, за это и поплатился. Монгольские воины – простые люди, и, значит, я сокрушу их.

– Один ты не сможешь их разбить. Надо созывать всех князей русских земель на эту битву.

Великий князь усмехнулся. Сын не знает, о чем говорит. Будто он забыл, что наши злейшие враги вовсе не степняки, а те, кто с завистью из своих уделов смотрит на наше величие. Коли они узнают, что нам грозит опасность, то тотчас, словно лютые звери, набросятся на нас.

– В тебе говорит страх, Всеволод. Выпей хмельного меда, помяни павших и верни себе мужество. Мы одолеем монголов!

Князь Всеволод покинул покои отца, но, уходя, он понимал, что отец его не услышал, как недавно он сам не слышал тех, кто предупреждал его об опасности.

Филька лежал на снегу и тяжело дышал. Встать казалось немыслимо сложно, но он превозмог самого себя и продолжил путь, однако, пробежав метров двести, вновь повалился на землю.

Вот уже там, невдалеке, находится лесок, а в леске и деревня, где должен укрываться боярин Евпатий Львович. Почти дошел! Осталось всего ничего.

Может, я ошибся и вовсе не там стоят воевода и его люди, подумал Филька Веселый. Может, в другом месте, и тогда все, кто пожертвовал жизнью ради его побега, сделали это просто так.

Филька сделал несколько глубоких вдохов, откашлялся и продолжил свой путь.

Поздно вечером бывший разбойник подошел к деревеньке. Из труб шел запах дыма, а собаки встретили его дружным лаем. Из ближайшей хаты вышла хозяйка, женщина лет пятидесяти.

– Кого Бог послал?

– Хозяюшка, а скажи, воинство воеводы Евпатия тут не останавливалось?

Вопрос был глупым, так как Филька и сам видел, что никого здесь нет. Видно, не угадал он мыслей Евпатия.

– Ушли вчера вечером. Да ты заходи внутрь, согреешься!

– Нет! Я опоздал! – закричал Филька и повалился на землю. – А скажи мне, хозяюшка, в деревню перед этим никто не приходил?

– Да вроде никого, – ответила хозяйка, которая, пристально смотря на Фильку, пыталась вспомнить, где же она его видела.

Филька ее узнал. Как-то раз лет пять назад он у нее ночевал, когда от дружинников князя уходил. Он тогда этой тетке за то, что та его схоронила, серебряную брошку подарил.

На душе у Фильки полегчало. Может быть, и не все потеряно. Понятное дело, что не будет Евпатий здесь сложа руки сидеть, коли враги землю-матушку топчут, вот и повел дружину в налет, чтобы басурманам вред нанести.

– Ба-а-а… приходил! Вспомнила! – затушила надежду женщина. – Пришел боярин, из полона он сбежал, и прямиком к воеводе пошел. Они еще обнялись, сама видела. А так больше никого.

Филька встал на ноги и посмотрел в сторону леса. Надо спешить! Мне нужен конь и нужно знать, куда пошел Евпатий. Да как узнать-то?

– А сказал боярин Евпатий, когда вернется? Не слышала?

– Мне он ничего не говорил, но поговаривают, что завтра к утру придет, а с ним полон, который он отбить собрался. Так люди толкуют. А я тебя вспомнила! Ты Филиппка Душегуб! Что, совесть заела, решил жизнь за Отечество отдать?

– Я тоже тебя вспомнил, Надежда Игнатьевна!

Если боярин ушел вчера вечером, а планировал вернуться к утру, то, значит, не так далеко он ушел. Но куда же? Там леса, и там он дружину не проведет, размышлял разбойник. Тысяча людей – это тебе не десяток. Есть одно место – туда он и повел рать. Эх, конь мне нужен!

– А скажи, хозяюшка, кони в деревне есть?

– Нет, Филипп. Всех коней воеводе отдали, чтобы пеших посадить на них. Мы ему коней – он нам раненых. На нашем кладбище много могил свежих появилось.

– Р-р-р… ладно, хозяйка, не поминай лихом, – произнес Филька и повернулся в сторону леса.

– Да куда же ты идешь? В лес в ночь зимой? Волки сожрут! Утром боярин Евпатий придет. Ну, может, к обеду, тогда и пойдешь с ними!

Но Филька не слышал слов женщины и уже бежал, проваливаясь в снег. Еще несколько минут назад ему казалось, что его легкие вот-вот разорвутся и кашель его задушит. Казалось, что ноги уже больше не сделают ни шагу. Сколько мне бежать-то, подумал Филька Веселый, верст десять или пятнадцать. Эх, как бы душа не изошла. Но ничего, ради Родины, ради товарищей я должен и буду бежать.