Computers - Как один день - 2. Я – Уоми

- Я иногда буду тебя угощать, как сегодня, ты не против?

- Посмотрим. Сегодня – это сегодня, а на каждый день такое не пойдет – мы должны жить как все, ты согласен?

- Согласен. Но сегодня я тебя угощу еще кое-чем, так что не наедайся до отвала, оставь место в животе.

- Ладно, но я, в общем-то, уже наелась.

- Хорошо, тогда попробуй вот это, - и я наполнил казан сладким пловом, с изюмом и сушеным урюком. И тут выяснилось, что Кунья еще далеко не наелась – она набросилась на новое блюдо, как изголодавшийся волк. Правда, довольно скоро она оторвалась от казана:

- Хватит, а то мне трудно будет висеть на столбах, - и она засмеялась прежним, веселым и беззаботным смехом.

* * *

Пока до вечера было еще далеко, мы снова сидели и разговаривали. И тут Кунья вспомнила:

- Милый, я тут была не одна. Когда Ойху уходил от меня, я слышала, что он мучает еще кого-то, тут же, рядом. Тоже женщину! Она страшно кричала… Давай пока что ее найдем, может, она еще жива, и мы сможем помочь?

Мы вышли из комнатушки, и увидели напротив еще одну дверь. Она была не заперта, и от толчка отворилась. На столбах, так же, как Кунья, висела девушка, вернее, то, что от нее осталось. Наверное, когда-то она была очень хороша, это было видно по ее стройной, правда, исхудавшей, фигуре и красивому лицу – лица своих жертв Ойху почему-то не трогал. Все ее обнаженное тело было ужасно изуродовано – только тут я понял, что пришлось вытерпеть моей Кунье. На ее красивых, крепких грудях не было сосков – они были отрезаны, и кровь засохла на ее груди и животе двумя ручейками. Низ живота был весь закопчен и обожжен огнем. Пальцы на ногах были отрезаны все до одного, на руках – примерно половина. Кожа на животе и груди была содрана полосками и висела, как лоскуты. Подошвы ног и подмышки были обуглены. И, как это ни невероятно, она была все еще жива!

Когда мы вошли, она приподняла голову, посмотрела на нас ясными серыми глазами, и прошептала:

- Убейте меня! – и снова уронила голову на грудь.

Кунья прижала руку ко рту, чтобы не закричать – чужие страдания всегда были для нее страшнее собственных, потом подошла ближе и обняла девушку за ноги, прижавшись к ней щекой:

- Не бойся, милая, мы тебе поможем!

- Убейте меня! – снова прошептала несчастная. – Или уходите, скоро он придет…

Кунья посмотрела на меня, взгляд ее был красноречивее слов. Но я не мог сейчас тратить время и силы на столь сложное исцеление, поэтому только снял боль, да и это потребовало неимоверного напряжения – ее тело было все пропитано болью.

Девушка на столбах вздрогнула, как от удара, открыла глаза и сказала:

- Ах, как вдруг стало хорошо! Кто вы?

- Мы пришли убить Ойху! – ответила Кунья.

- Его невозможно убить. Уходите, пока он не пришел.

- А ты кто? Что он с тобой сделал?

- Я – одна из его жен. То есть, считается, что жена. Он ничего не может делать с женщиной, может только мучить. Он взял меня у родителей из Свайного Поселка, год назад. Держал тут взаперти, бил каждый день. Выводил голую на мороз зимой, и оставлял до утра. А несколько дней назад я попыталась бежать. Меня поймали, и с тех пор я уже неделю жду смерти, но смерти все нет…

- Как тебя зовут?

- Вита…

- Не бойся, Вита, потерпи еще немного, мы тебя выручим!

- Не надо, какой теперь толк от такого обрубка? Лучше убейте!

- У тебя сейчас ничего не болит?

- Нет, спасибо вам! Но не надо меня забирать отсюда, убейте!

- Подожди нас, Вита, мы скоро придем! – Кунья погладила Виту по изуродованной ноге без пальцев, и мы вышли.

В молчании мы вернулись в свою комнатушку.

- Милый, ты сможешь что-то для нее сделать?

- Смогу, но не сейчас. Мы должны разделаться с Ойху и его воинами.

- Да, я понимаю. Смотри, уже темнеет. Наверное, пора мне занять свое место? – она грустно улыбнулась – видимо, Вита все еще стояла перед ее глазами.

- Ты не боишься?

- С тобой я ничего не боюсь. Теперь, когда я убедилась, что ты жив…

Она сбросила безрукавку, обняла меня и страстно поцеловала:

- Любимый! Только не оставляй меня!

- Никогда, Катюша!

Я подсадил ее, и, когда она заняла прежнее положение, создал ремни, которые обвили ее руки и ноги.

- Не сильно давит?

- Потерплю. Когда ты здесь, я и пытки выдержу с радостью, - она улыбнулась мне.

- Я буду рядом, но стану невидимым, пока не придет время разделаться с Ойху. Ничего не бойся. А чтобы ты знала, что я здесь, я буду касаться тебя рукой, хорошо?

- Хорошо, любимый! Когда ты со мной, я ничего не боюсь.

* * *

Я стал невидимым, не забыв убрать казан с пловом, ложки, стулья, столик и безрукавку Куньи – одним словом, привел комнату в прежний вид. Потом погладил Кунью по груди, животу – она блаженно заулыбалась. Потом присел на пол рядом с ней, и стал целовать пальчики на ее ногах.

- Пользуешься моим беспомощным положением, негодник? – засмеялась она и подвигала пальчиками.

И тут за дверью послышались шаги. Я встал рядом с Куньей, держа руку у нее на талии, как обещал, чтобы она знала, что я здесь. Дверь распахнулась, вошел Ойху со смолистым факелом в руке, и приблизился к Кунье.

- Ну, что, не дождалась своего Уоми? – проскрипел он, и закудахтал, как курица – это должно было, видимо, изображать смех. – Сейчас продолжим наши игры! – Он внимательно рассматривал ее тело. – Отлично, ты готова. Приступим! – и он поднес факел к ее груди.

Я, конечно, не стал ждать и заранее поставил защиту между факелом и Куньей. Огонь трещал, но тело Куньи не менялось – сосок ее левой груди, которую лизал огонь, и не думал обгорать. Моя храбрая Кунья даже не вздрогнула, а глаза Ойху выпучились от изумления. Я решил, что пора кончать представление, и стал видимым. Ойху отшатнулся.

- Как видишь, Кунья сказала правду – я пришел. Давай теперь и мы с тобой поиграем!

Ойху схватил мой кинжал, торчавший у него за поясом, и изо всех сил ударил меня в грудь. Кинжал сломался, а Ойху порезал себе обломком руку и отскочил назад. Я обездвижил его, так что он прирос к месту с факелом в руке, и подошел вплотную:

- Ну, что, старый козел? Кунья сказала мне, что ты даже не способен взять женщину, и развлекаешься только пытками? Получаешь так наслаждение, да? А хочешь, на тебе попробуем?

Кунья внезапно исчезла со столбов и оказалась рядом со мной. Она обняла меня и положила голову мне на плечо:

- Я уже говорила тебе, не стоит его пытать. Просто убей, и все! А потом займемся Витой.

- Хорошо, милая, мы так и сделаем. Не хочешь ли убить его сама?

- Нет. Противно его касаться!

Упавший на пол обломок кинжала, который сломал Ойху, поднялся в воздух и начал приближаться к его животу. Колдун с ужасом смотрел на него. Сначала кинжал разрезал набедренную повязку, она упала на пол, и Ойху предстал перед нами голым. Потом кинжал вонзился ему в пах. Ойху широко раскрыл рот, но не закричал – я лишил его голоса.