Computers - Как один день - 2. Я – Уоми

Все расселись на траве, и Ходжа, как обычно, затянул свои песни, восхваляя мои подвиги, к которым теперь прибавились чудесные исцеления Карася, Суэго, моего отца, и самого Ходжи. К нашему удивлению, вперед вышла женщина, лет двадцати пяти - тридцати, небольшого роста, стройная и красивая, по имени Ханна, села напротив Ходжи и тоже запела. Она рассказывала в песнях о Большой Воде, бурях и ветрах, которые гуляют по просторам, водяных чудовищах, выплывающих из глубин по ночам, и прочих чудесах здешних мест. Она аккомпанировала себе на невиданном у нас инструменте, похожем на лютню – согнутом в дугу куске дерева с натянутыми струнами из сухожилий. Ходжа, завороженный чудесной музыкой, не мог оторвать от нее глаз.

После песен начались состязания. Вначале были гонки на челноках, и в них местные жители, на своих длинных лодках, легко взяли над нами верх. Зато во всех остальных состязаниях – беге, стрельбе, метании копий и дротиков и борьбе – победа осталась за жителями Ку-Пио-Су. К общему удивлению, в борьбе приняла участие моя Кунья – она сражалась одна с тремя лучшими бойцами Свайного Поселка, устроив показательное выступление – на нее нападали с деревянными копьями и ножами, и все в результате оказались на земле и без оружия. Первый из трех смеялся и делал вид, что играет, но когда Кунья провела бросок через бедро, выбив нож, остальные двое напали уже всерьез, заходя с двух сторон, но ничего у них не вышло – они проиграли схватку. Кунья подкатом свалила на землю первого, и, вывернув ему руку, отобрала нож, а второго перехватила за шею и обезоружила, перебросив через себя.

Йолду сидел со стариками своего поселка. Я, вместе с Куньей, подсел к ним и навел разговор на то, кто такой Ойху. Йолду отвечал:

- Он – хозяин Воды. Что прикажет, то Большая Вода и делает. Захочет – озеро даст много рыбы, а если рассердится, может и челноки утопить.

Затем, понизив голос, он сообщил, что Ойху имеет много жен, которых берет из самых красивых девушек окружающих поселков, причем берет без выкупа, и никто не смеет ему отказать. Рассказывают, что жены живут в его домах, стоящих на мысе, и он их мучает – сечет розгами, режет ножами, подвешивает за ноги к столбам, словом, издевается, как хочет. А если женщина не выдерживает такого обращения и убегает, то ее ловят и показательно казнят, обычно живьем разрезая на куски, сдирая кожу или забивая камнями до смерти. Мы с Куньей переглянулись, и я спросил:

- Почему же жители поселков дают своих дочерей Ойху?

- Как можно не дать! Ойху может проклясть озеро, и оно не даст ни одной рыбы, тогда все умрут с голоду. А если кто поссорится с Ойху, желтолицые охотники по его приказу ловят такого человека и убивают. Несколько лет назад Ойху насильно хотел взять в жены красивую девушку, Гулинду. Ее жених не отдал свою невесту, и они убежали. По приказу Ойху их поймали и привезли к нему. Юноше отрубили ноги, привязали к дереву и оставили так умирать. Гулинда ночью тайно пробралась к своему жениху и убила его, чтобы прекратить его мучения, а сама повесилась на том же дереве. Ойху очень рассердился и приказал вывесить их тела на всеобщее обозрение, так они и висели два года, пока их совсем не расклевали чайки и другие озерные птицы. С тех пор никто не решается противиться воле Ойху.

- Почему же все люди не объединятся и не убьют этого зверя? – спросила Кунья.

- Что ты такое говоришь! Ойху – могучий колдун, он знает все, что замышляют против него. За одни такие слова он может убить тебя! – тихонько, осторожно оглядываясь, отвечал Йолду.

* * *

На следующий день началось сватовство. Как и было принято, женихи гонялись за невестами, а те убегали и сами выбирали, поддаться им или нет. Карась поймал молоденькую дочку Йолду, Сойон – рыжую шуструю девушку, которая, как потом утверждала, «нечаянно» споткнулась. Тэкту ни за кем не гонялся, а на мой вопрос ответил, что никто из здешних девушек ему не понравился. А Ходжа сидел рядом с Ханной и тихонько с ней разговаривал, и они поочередно наигрывали на ее лютне. В конце праздника они нас всех несказанно удивили – оба подошли к Йолду, и заявили, что хотят соединить свои жизни, так как договорились обо всем без пробежек друг за другом.

Ханна была вдовой – ее муж утонул во время рыбной ловли в озере больше пяти лет назад, и с тех пор она была одинока. Родственников у нее не было, и она сама могла решать свою судьбу. Йолду, однако, заявил, что в таком случае выкуп положено заплатить всему поселку, тем более, что никто не хотел лишиться такой певуньи, как Ханна. Мы, не споря, согласились, и свайный поселок получил в качестве выкупа за Ханну два копья с бронзовыми наконечниками, кинжал и десяток стрел. Ходжа и Ханна со слезами на глазах благодарили нас всех.

Вечером мы с Куньей снова лежали рядом в шалаше и обсуждали, что делать. Назавтра мужчины поселка должны были возвращаться на мыс Идолов, чтобы праздновать «медвежью свадьбу». Мы решили, что поедем с ними. Конечно, нас не захотят отпустить одних, обязательно поедут и другие из наших, но там видно будет, как повернется дело.

Утром мы с Куньей, Тэкту, Сойон и Карась присоединились к челнокам свайного поселка и отплыли к мысу. Хотел с нами поехать и Суэго, мой отец, но я не позволил, сказав, чтобы он остался с матерью и заботился о ней. Поездка предстояла рискованная, и мне совсем не хотелось, чтобы Гунда снова осталась одна.

Мы плыли целый день. Я беспокоился, как все сложится, а Кунья, на удивление, была спокойна. Она сказала:

- О чем нам беспокоиться, милый? Даже если нам суждено погибнуть, то мы ведь встретимся снова там, где уже побывали, не правда ли? А мне больше ничего и не надо.

Ей не давала покоя грустная история о погибших юноше и девушке, которых замучил Ойху, и она несколько раз заговаривала об этом. Я же волновался за свою Кунью, и боялся, что с ней может случиться беда.

К вечеру все прибыли на мыс и расположились у небольшой речушки, впадавшей в озеро. Быстро наломали веток, построили шалаши, и устроились на ночлег. Утром нас всех позвали на медвежью свадьбу.

Медведь, подаренный Ойху жителями свайного поселка, сидел в клетке, сделанной из толстых бревен. Ойху – немолодой, худой и высокий мужчина с горящими безумными глазами, подошел к клетке, вокруг которой столпились гости, в том числе и мы. Поклонившись медведю до земли, Ойху сунул ему в морду крупную форель, но медведь рявкнул и отвернулся, и рыба упала на землю.

- Не гневайся, медвежий хозяин! – сказал Ойху. – Приготовили тебе невесту. Прими ее! – и к клетке подвели молодую девушку, стройную, но с явными чертами ее желтолицей матери, младшую дочь Ойху. Та не хотела идти, и ее вели насильно.

Стоящие рядом охотники подали медведю еще рыбу, он потянулся за ней лапами, и они ловко накинули на передние лапы зверя две ременные петли и затянули. Затем, для страховки, накинули еще по ремню, вытащили из клетки бревна, и, растянув на ремнях, повели медведя к двум росшим рядом деревьям и крепко привязали. Медведь стоял на задних лапах, огрызаясь на своих мучителей. Невеста плясала и кружилась перед ним, а Ойху время от времени подходил и толкал ее в спину, да так, что она чуть не оказывалась у медведя в объятиях, тыкалась головой в лохматую медвежью грудь и отчаянно визжала, а Ойху хохотал.