Computers - Как один день - 2. Я – Уоми

* * *

Примерно через месяц мы продвинулись довольно далеко на север, посетили еще три поселка и засватали еще десяток невест. К нашей флотилии присоединилось четыре челнока, полученные в приданое от щедрых родичей невест, а мы им, дополнительно к выкупу, дарили за каждый челнок по бронзовому кинжалу. Всем нашим новым женам, после отъезда из родного поселка, на первой же ночевке торжественно вручали «семечко Дабу», то есть, защиту биоблокадой – они ведь тоже теперь были жителями Ку-Пио-Су, и находились под покровительством Дабу. Очень скоро это пригодилось на практике – одна из молодых жен, рубя бронзовым топором хворост, случайно попала себе по ноге, глубоко разрубив ступню. И уже через полчаса рана почти зажила, и девушка гордо расхаживала по лагерю, показывая шрам на ноге и громко восхваляя Дабу, не забывая и меня, его сына. Она очень хотела, чтобы я ее обнял и поцеловал, дав тем самым еще большее покровительство Дабу, но мы с Куньей объяснили, что поцелуй – это символ верности на всю жизнь, поэтому целоваться можно только с женой или близкими родственниками по крови. На поцелуи мужчин с мужчинами был вообще наложен строгий запрет, который предложил я, памятуя об извращениях, широко распространенных в моем мире.

Ночью, когда мы лежали с Куньей вдвоем в шалаше, она меня спросила:

- Скажи, милый, а тебе хотелось поцеловать Мину, когда она просила об этом, после того, как у нее зажила раненая нога?

- Честно?

- Честно!

- Да, хотелось, она хорошая девушка. Но я люблю только тебя, Катюша, поэтому можешь не ревновать – я буду целовать только тех, кого ты мне разрешишь.

- Хитрец! Ты ведь знаешь, что я тебя люблю слишком сильно, чтобы что-то запрещать…

- Даже поцеловать другую девушку?

- Даже взять вторую жену, если ты этого захочешь!

- Никогда, Катюшка! Мне хватит тебя одной на всю жизнь.

- Ты можешь ручаться за свои слова?

- Могу!

- Тогда докажи мне это, и немедленно!

И я доказывал, долго и страстно, а она тоже не оставалась в долгу. Удивительно, но со временем наша страсть ничуть не ослабевала, напротив, к ней присоединялась все большая духовная близость, усиливающая страсть. В разговорах, которые мы вели по ночам, не было запретных тем. Я постепенно все больше рассказывал Кунье о своем мире, о том, как там живут люди, как любят друг друга мужчины и женщины, об уродливых проявлениях однополой любви, о ревности, изменах и всем прочем. Многое Кунью возмущало, кое-что она не понимала, но все знания откладывались в ее памяти.

Постепенно, по частям, я более подробно рассказал ей о своей миссии, о том, как я задумал и осуществил изменение истории, и как, таким образом, было спасено от смерти примерно пятьдесят миллионов жителей Земли. Она очень живо представляла, что это такое – пятьдесят миллионов человек! И у каждого – любимые, родители, дети…

- Уоми, ты не просто герой, ты – самый главный герой на земле! – говорила она.

- Нет, Катюша, - отвечал я, повторяя то, что уже сказал когда-то - ты преувеличиваешь. Я всего лишь сделал то, что должен был, оказался в нужном месте в нужное время. Кроме того, прежняя история Земли никуда не делась – все эти смерти, страдания, боль и слезы. Просто появилась новая история, более счастливая. И к тому же, меня тогда звали не Уоми, а Вадим…

- Как все-таки несправедливо устроен мир! – говорила Кунья, чуть не плача.

- Ну нет, все справедливо. Каждый получает то, что заслуживает, если даже не при жизни, то после смерти. И главное в человеке не то, что происходит вокруг него, а то, что в нем самом. С этим он потом и остается. Помнишь: делай, что должен, и будь, что будет.

- Да. Я уже говорила, что это мудро. Так и стараюсь жить. И ты тоже.

- Да. И я – тоже.

- Знаешь, когда я тогда, перед всеми, резала себе руку, чтобы показать, что такое биоблокада, я вспоминала эти слова. Я должна была это сделать!

- И я тоже вспоминал, храбрая моя Катюша! И поэтому не стал тебя удерживать.

Как-то я рассказал ей историю любви Олега и Нины, у которых мы побывали в гостях во время «отпуска», и она искренне радовалась за них.

- Скажи, милый, - спросила она, - а если мы умрем, мы тоже будем там? И сможем и дальше любить друг друга?

- Да. Все зависит от нас самих, точнее, от тебя – ведь я уже давно умер в первой жизни и переселился туда. Но я не хочу никуда уходить из этого мира, ведь это твой мир, наш мир, и я его люблю!

- А мне понравится любой мир, где есть ты! Но ты прав, здесь лучше.

По мере нашего продвижения вверх по реке становилось все жарче – лето было в разгаре. Река становилась уже, течение – быстрее. Все работали шестами и веслами, не жалея сил, и мужчины, и женщины, и к вечеру пот катился со всех нас градом.

И, конечно, именно Кунья стала застрельщицей наших вечерних купаний. Как-то раз, когда мы в конце дня вытащили челноки на берег, она подошла ко мне и просто сказала:

- Пойдем, искупаемся, милый! – и стащила через голову свою безрукавку, ни на кого не обращая внимания.

Мне, как мужчине, никак нельзя было спасовать, показать свою стеснительность, я тоже скинул шорты, и мы, держась за руки, как дети, побежали к реке. Глядя на нас, и все остальные тоже потянулись к воде. Кто-то стеснялся, прикрываясь руками, кто-то купался в одежде, но большинство, особенно молодежь, вдохновленные нашим примером, не стесняясь, сбрасывали одежду и бежали к берегу. Куньей все откровенно любовались, особенно, когда она, выходя из воды на берег, проводила руками по своему телу и волосам, стряхивая воду, чтобы быстрее обсохнуть. Потом она обычно полоскала свою безрукавку, отмывая ее от пота, и, пока та сохла, до утра, надевала легкий передничек из тонкой кожи, прикрывающий грудь и живот. Ничто ее не смущало – ни нагота, ни трудности пути, ни тяжелая работа в течение всего дня. Казалось, она живет только ожиданием того часа, когда мы с ней ложились рядом в шалаше и обнимали друг друга, а потом еще долго тихонько разговаривали в темноте, пахнущей травой и листьями.

Все, глядя на Кунью, невольно приободрялись, и старались стойко переносить наш нелегкий путь. Мне порой казалось, и не без оснований, что это не я, а она руководит нашим походом, и я был счастлив и горд за свою жену.

* * *

Мы продолжали двигаться вверх по реке, останавливаясь в каждом поселке и сватая невест. Ходжа, который когда-то уже побывал здесь, узнавал эти места, благо теперь он был зрячим. Он и сказал мне, что в одном дне пути расположено последнее рыбацкое поселение на этой реке. А потом начнется трудная работа по перетаскиванию лодок в верховья другой реки, текущей на север. Нужно было волоком преодолеть путь через водораздел длиной примерно в километр. Я полагал, что не стоит утомлять людей, и нам придется воспользоваться «помощью Дабу», которую я обеспечу. Как всегда, ночью я посоветовался с Куньей, и она одобрила этот план.