Валерий Красников - Божественное вмешательство

Пока на полуострове только в Капуе люди развлекались, наблюдая за боем до смерти. Сами жители вместо того, чтобы гордиться лучшими в мире винами, пытались вызвать восхищение чужаков обилием притонов и гладиаторскими боями.

Наблюдая за поединками, меня, прежде всего, поразило то обстоятельство, что между собой сражались кампанцы и латины. При этом рабами были латины, а компанцы — добровольцами из свободных граждан, решившие таким образом добыть славу и деньги.

Гладиаторские бои пока не являлись массовым зрелищем, поэтому каждый в Капуе мечтал увидеть хоть одним глазком, то, что могли позволить себе только богачи.

Перед первым боем я из приличия, скрывая равнодушие и скуку, сделал ставку, а во время второго уже кричал и хлопал ладонями по ногам с таким же энтузиазмом как и почтенные старцы, вмиг сбросившие с себя пару десятков лет.

Когда Бритомарий привел к городу десятитысячный отряд сенонов, в Капуе вспыхнула паника. Мне пришлось выехать навстречу ему и помочь обустроить военный лагерь на противоположном берегу реки.

Прибытие сенонов пошло мне только на пользу. И жители города и Совет, как только узнали, что бренн инсубров командует еще и всадниками-сенонами, казалось, вот-вот попросят меня присоединить Капую к королевству.

Поэтому, когда Мариус Мастама во главе четырех Этрусских легионов подошел к Капуе, жители и старейшины проснулись как обычно, а вечером, как обычно легли спать, словно ничего и не произошло.

Мариус поставил лагерь неподалеку от сенонов и отпустил в увольнение какую-то часть легионеров. Жители Капуи тут же сравнили щедрость галлов и скупость этрусских солдат и по городу пошли разговоры о том, что с таким покровителем, как бренн Алатал, тускам тут делать нечего. Содержание разговоров быстро донесли к ушам Мариуса, что побудило его первым инициировать официальную встречу между нами.

Встретились мы в бывшей резиденции Луция Варена. Мариусу пришлось отсвечивать своими пурпурными одеждами на всю Капую, а поскольку его кортеж передвигался по городу неспешно, вездесущие горожане тут же стали смаковать и это событие.

В прочем Мариус воспринял мою популярность философски и, приветствуя друг друга, мы обнялись как старые друзья.

Мариус поведал о событиях за время своего консульства и о сражении с Пирром и я, в свою очередь, ничего не утаивая, рассказал о том, что произошло за последние месяцы. Мы говорили до полуночи и, сойдясь во мнениях о планах на ближайшее будущее, отпустили свои души в царство Морфея.

Поутру я отдал приказ вождям собирать дружину у лагерей тусков и сенонов, а ближе к вечеру союзные армии выдвинулись к Беневенту.

Сорокатысячная армия инсубров, сенонов и этрусков неспешно шла по Латинской дороге к Беневенту. Мариус Мастама, вспоминая наставления отца, разрывался между чувствами долга крови и долга чести. Перед отъездом в Капую на встречу с Алексиусом, Мариус внимательно выслушал доводы отца против всего, о чем Алексиус честно написал.

«Вспомни Септимуса Помпу! Этого безродного выскочку, ставшего Консулом Этрурии. Но и этого ему показалось мало! Он захотел стать царем и даже тебя принудил поклясться на крови. И кто в этом повинен? Ты Мариус! Ты наставлял его, оставаясь в тени. И чем он тебя вознаградил?

Сейчас, когда мы оба консулы Этрурии и сама судьба благоволит нам, ты настаиваешь на заключении мира с Пирром только потому, что еще один выскочка — центурион Алексиус Спурина Луциус того желает! Молчи! Я знаю, что ты мне можешь сказать. Он не такой как все… Великий человек… Ему благоволят Боги! Нет! Он гражданин Этрурии и если бы он оставался верным долгу, то, став у инсубров бренном, имея влияние у бойев и сенонов, не стал бы угрозой государству и народу. Вместо того, что бы усмирить галлов, он собирает из них дружину, вооружает и теперь требует, чтобы консулы Этрурии принимали угодные ему решения!

Алексиус напугал тебя новым врагом. Да, Карфаген силен. А знаешь ли ты, что благородный Сихей от имени совета старейшин уже предложил нам союз. Карфаген готов оказать Этрурии любую помощь в войне с греками. Этрурия уже направила посольство к новому союзнику. И как мы сохраним лицо, если теперь замиримся с Пирром, чей взор уже направлен на Сицилию?».

Если бы отец выслушал его. Если бы. Но он не стал прислушиваться только потому, что доводы Мариуса по большей мере происходили от позиции Алексиуса. Мариус с почтением выслушав отца, задал всего лишь один вопрос: «Как мне поступить?», — ответ Мастамы старшего лишь только удобрил почву для душевной муки. «Поступай так, как велит тебе долг и честь», — ответил отец.

Вчера Мариус завел разговор с Алексиусом с вопроса:

— Как думаешь, бренн, если Пирр не примет твои условия, что ждет нас?

— Мы разобьем армию царя Эпира, но при этом потеряем свою. Сколько легионов ты сможешь собрать месяца за три? — Спросил Алексиус, странно улыбаясь.

— Почему ты спрашиваешь именно о трех месяцах?

— Именно столько времени пройдет с того момента как в Карфагене узнают, что Пирр побежден, а у Этрурии больше нет боеспособных легионов. Совет примет решение, выберет полководца, наймет армию и высадит ее, например, вблизи Тарента.

— Зачем? — Мариус не понимал, почему Алексиус заговорил именно о Таренте, ведь он не мог знать о тайном посольстве Сихея и об обещанной Карфагеном помощи?

— На месте стратегов Карфагена я сам так бы и поступил. Воевать с греческими полисами выгодно. К тому же всегда можно сказать, что эта война на благо Этрурии с ее давнишним врагом и даже за это обязать сенат долгами. А вскоре и истребовать. Когда отцы народа начнут роптать, у Карфагена появиться повод силой заполучить то, на что сами обязывали. — Почему-то Мариус сразу признал, что такое развитие событий вполне возможно и поначалу готов был рассказать Алексиусу о замыслах отца. Но Алексиус продолжил размышлять и Мариус снова засомневался. — А может все произойти и подругому. Карфаген будет, как и раньше торговать, основывать новые колонии, но поверь, рано или поздно Этрурии придется либо стать зависимой во всех отношениях от финикийцев, либо победить в тяжелой войне.

— Рано или поздно все мы умрем. Но это не значит, что завтра нужно написать завещание и уйти из жизни с помощью гладиуса! — Алексиус не понял или не захотел понять. Он осушил до дна кубок и закивал головой, бормоча:

— Рано или поздно все мы умрем. Это так.

Мариус посмотрел на широкую спину Алексиуса, непринужденно болтающего на галльском со своим ближником и решил, что если Пирр примет условия мира, то расстроить сделку все одно будет невозможным. У отца не будет повода для упреков. Но уж точно, если боги предоставят шанс каким-нибудь образом повлиять на события, тогда он — консул Этрурии сделает все возможное, что бы примирение не состоялось.