Евгений Ходоровский - Раднесь (СИ)

— Послушай-ка, Золотая Баба, — перебил её Артём, — что-то не вяжется. Я при инициации попал в тело своего предка, жившего примерно двести лет назад. Так вот оба амулета были у него. А уж он совсем на женщину не похож, поверь мне! Никакая он не Сорни-эква, он шаманом был. Так что хорош мне тут мифы древних вогулов рассказывать!

— Слышь, ты, шаман недоделанный, помолчи, а! — рявкнула девушка, но, взяв себя в руки, спокойно продолжила. — И продолжалось эта идиллия многие сотни лет, люди почитали духов, а те в свою очередь мирно сосуществовали среди людей, кто в лесах, кто в степях, в реках и озёрах, горах и болотах. Но в один прекрасный день один человек украл амулеты у Сорни-эквы. Произошло это лет триста назад, а звали того человека Ягды.

— Ягды?! — выдохнул Артём, — я не ослышался?

— Ты его знаешь?

— Он отдал моему предку, шаману амулеты!

Оба помолчали.

— Вот дерьмище-то…

— Н-да-а-а, — потянула Варвара, — интересная ситуёвина получается. Ну слушай дальше.

С этого момента всё изменилось, баланс нарушился, договор выполнять дальше ни одна из сторон не могла. Тогда, чтобы хоть как-то оградить людей от возможных нападок Нум-Торума или Куля Калтысь-эква разделила мир на две части. Отделила духов от людей, отправив их всех в тонкий мир, а между мирами построила непроницаемую ни для духов ни для людей стену — Приграничье. Только Куль успел отправить туда своих менквов, чертей, по-вашему. А каждая Сорни-эква пытается отыскать амулеты, и лет сто назад одной из нас удалось найти один. Могущество мы вернули себе, но баланс энергий восстановить невозможно без второго амулета. Амулет, который нашла моя предшественница, оказался амулетом Куля, чёрной энергии. С тех пор мы служим Кулю, чтобы усилить его настолько, чтобы он с помощью менквов сломал Приграничье и получил власть над людьми. Куль осторожен, он боится, что Нум-Торум в очередной раз уничтожит всё живое, поэтому старается незаметно накопить как можно больше чёрной энергии, чтобы противостоять Нум-Торуму. И я ему в этом помогаю, проводя его волю среди людей. Провоцирую их на ссоры, обиды, предательства, войны и разрушения.

— Но ведь это ужасно. Это неправильно! — воскликнул Артём.

— Это никак. На самом деле нет понятий «плохо» или «хорошо». Поверь мне, было бы намного хуже, если бы Нум-Торум уже в который раз уничтожил мир. В прошлый раз был потоп, а до этого огненный ливень. Что задумал на этот раз — неведомо, но уж точно ничего хорошего. Куль по крайней мере не позволяет ему это совершить, оберегает нас всех от тотального уничтожения.

— Послушай, можно ведь всё исправить! Я тебе отдам свой амулет, и ты опять станешь Сорни-эквой, и приведёшь мир в равновесие.

— Нет, Артём. Это невозможно. Я не могу нарушить договор с Кулем, этот процесс уже не остановить.

В этот момент спокойно тлевшие угли в очаге вдруг стали раздуваться, потом превратились в чёрный шар, который печь-труба как будто выдохнула из себя в пространство. Чёрный шар стал увеличиваться в размерах пока не принял антропоморфную фигуру.

— Уби-и-ирайся-а-а! — прошелестел чёрный шар и стал подползать к Артёму.

В этот момент резко открылась входная дверь, и на пороге оказался ощетинившийся чёрный пёс Везувий. Он злобно рычал, шерсть вздыбилась в холке, он приготовился к прыжку.

— Везувий, нет! Не трогай его!

Пёс лязгнул зубами, и вдруг явственно послышалось: «Отдай ему амулет! Немедленно!»

— Что? — изумлению Варвары не было предела, — что происходит?

— Не вззззззду-у-умай отдава-а-ать! — шелестел чёрный шар, — у-у-уничтожи-и-ить!

Артём, до сих пор сидевший за столом в оцепенении от увиденного, резко вскочил, сконцентрировал энергетический щит вокруг себя. В этот момент чёрное шевелящееся одеяние на Варваре стало раздуваться на ладонях, превращаясь в два конуса, направленными раструбами на Артёма. Затем из них вырвалась звуковая волна, от которой защита Артёма рассыпалась в пыль. В следующий миг Артём очутился на обочине асфальтовой дороги — трассы Алапаевск-Ирбит.

Круглые сутки нескончаемой вереницей скрипели обозы по Верхотурскому тракту на Ирбитскую ярмарку. Долгий путь подходил к концу. Последняя зимняя колючая ночь перед въездом в знаменитый город. Обындевевшие бороды и усы сливались в единое целое с поставленными меховыми воротниками уставших, но радостно возбужденных возниц. Торговцы товаров то одиноко шагали за гружеными возами, то собирались в небольшие стайки, обсуждая предстоящие цены, спрос на продукцию, созданную специально для продажи.

С Русского Севера везли на ярмарку соль, мороженую рыбу, окорока, клюкву, мед и, самое главное, шкуры и меха. Шли по тракту и обозы с продукцией железоделательных заводов богатеев Демидовых, да и ремесленные художественные изделия из мастерских Строгановых.

Обгоняя тяжелогруженые обозы, к Ирбиту неслись лихие ямщики с бубенцами с государевыми чиновниками, почтой, знатными промышленниками железа и золота, да и просто бездельники-авантюристы, спешащие к даровому торговому пиршеству. Тракт гудел. Чем ближе к Ирбиту, тем возбуждение росло, несмотря на утренний мороз.

Скоро, уже скоро должен появиться этот город из сказок деда Архипа. Молодые — Алексей и Прасковья, ехавшие на втором возке, изо всех сил старались увидеть нечто необычное. Впереди на подводе, груженной ценными товарами, молчаливо в медвежьей шубе ехал сам отец семейства — Александр Архипович. Обоз Казанцевых замыкала третья подвода, привязанная ко второй, под надзором молодых. Прижавшись друг к другу, они были счастливы.

Начало светать. Навстречу потянуло хлебным духом. Кони воспрянули и пошли веселее. Уже издалека стал виден белый дымок из труб домов местных жителей, где хозяйки уже растапливали печи. Лай собак известил о скором приюте.

Забелели на сером небосводе высокие церковные каланчи. Как будто встречая торговые обозы, подъезжающие к городу, торжественно заговорили звонницы. Сначала басы с главного собора [7] Богоявленский собор. Уничтожен в годы советской власти. , затем стали вторить Сретенская церковь и Пантелеймоновская [8] Дед Игорь ошибается, Пантелеймоновская церковь была лишь заложена спустя лет двадцать от момента описываемых событий. . Веселый перезвон доносился с сенной площади [9] На Сенной площади располагались два крупных храма: Воскресенская церковь и Часовня в память события 17 октября 1988 г. Ни той ни другой церкви в описываемое время не было. Воскресенскую церковь разобрали лет десять назад из-за угрозы саморазрушения, и пока ещё не достроили, то есть перезвона от неё быть не могло. Ну а название Часовни само за себя говорит, ей рановато ещё было появиться. От каких именно храмов слышали перезвон Казанцевы со стороны Сенной площади сложно сказать. . Даже кладбищенская церковь [10] Свято-Троицкая церковь — единственная церковь Ирбита, которая сохранилась до наших дней, и постоянно действует. Ни время, ни природно-климатические условия, ни даже советская власть не смогли ни на миг приостановить её служение Господу. отозвалась печальным звоном. Все приходило в предпраздничное движение.