Сергей Кротов - Ленинград-34

"Ну да, как и следовало ожидать, я остаюсь виноватым: своими бестактными вопросами испортил девушке настроение"…

Ленинград, проспект Энгельса 13,

Коммунальная квартира, 4 марта 21:00.

По тёмной лестнице наощупь поднимаюсь в свою квартиру на третьем этаже, безуспешно щёлкая выключателями на лестничных площадках, расположение которых запомнил при первом утреннем посещении моего нового жилища.

"Надо будет подтолкнуть Архангельского с его прибором ночного видения, это же-незаменимая вещь для припозднившегося жильца. Когда ещё сумеем извести "родимое пятно царизма": тягу граждан к выворачиванию лампочек в подъездах".

Мысли переключаются на высоковольтные конденсаторы и диоды, без которых ПНВ не осуществим. На этой негативной ноте упираюсь в дверь квартиры, которой предстаит стать мне родным домом. Из замочной скважины бьёт яркий луч света, так что трудностей с открытием входной двери у меня не возникает, захожу в освещённую прихожую и раздеваюсь и вешаю шинель на пустую вешалку.

"Странно, неужели никого нет дома"?

Отвечая на мой вопрос, в длинный коридор, разделяющий два ряда дверей, вылетают три собаки и начинают самозабвенно лаять, а из кухни, примыкавшей к прихожей, выглядывает с десяток любопытных лиц.

— Здравствуйте, — говорю я, подходя поближе. — я — новый жилец. Зовут меня Алексей.

Народ отхлынул внутрь кухни, как аборигены при виде Миклухо-Маклая, оглядывая меня с головы до ног.

— Вы лучше скажите, — берёт на себя инициативу пожилая женщина с красным лицом в старом длинном халате неопределённого цвета, распаляясь всё более и более от звука своего голоса и в конце фразы переходя на крик. — выбудете платить за свет за прошлый месяц?

"Понятно, мой предшественник сбежал не заплатив"…

— А о какой сумме идёт речь?

Несмотря на очевидную общность интересов жильцов квартиры по солидарной оплате счёта за электричество, не все участники собрания поддерживали спикершу.

— А почему это он должен платить за дядю? — ровесница "спикерши" с папиросой в зубах, одетая как совслужащая в серую строгую длинную юбку и жакет, не может скрыть своей неприязни к ней.

— Что ж нам теперь самим за товарища платить? — мужчина средних лет в потёртом старомодном пиджаке с небольшой бородкой и тщательно подбритыми усиками явно что-то имеет против "товарищей".

— Это не справедливо. — молодой парень в синей косоворотке, сидящий на табуретке рядом с беременной женой, стучит своим пудовым кулаком по колену.

— Шесть рублей двадцать три копейки, — благообразного старичка в очках дергает за руку жена.

"Похоже противоречия в этой квартире лежат не только в экономической сфере"…

— Поступим так, — резко прерываю дискуссию. — я заплачу сейчас, а потом получу эти деньги с бывшего жильца. Идёт?

— Идёт. — Отвечает народ с оттенком разочарования от упущенного зрелища и устремляется к выходу.

Расплачиваюсь с Ипполитом Януарьевичем тем самым благообразным старичком и выхожу в прихожую, в которой заканчивается хвост очереди в уборную.

— Шинель советую в прихожей не оставлять, — насмешливо замечает стоящий последним щёголь с подбритыми усами. — а то поутру можете её и не найти.

У моей двери стоят два бумажных мешка из редакций "Комсомольская правда" и "Смена" с письмами фанатов.

"Тяжёлые, блин… А что, неплохая комната… два окна… метров двадцать пять… потолок три с половиной… правая стена-перегородка не доходит до потолка сантиметров на двадцать… зато ближняя к чёрному ходу"…

— Развели псарню! — из коридора послышался истошный лай собак. — Я на вас в суд подам.

— Они ж тебя не кусают! — чтобы вести дискуссию, оказывается, нет необходимости выходить в коридор.

— Как-то не так я себе представлял квартиру холостяка… — мысленно замечаю я, укладываясь на постель из писем поклонниц, некоторые из которых были даже надушены. — что ж есть время до утра заняться разбором релейных схем. Начну с полного сумматора. Сублимация — это то, что нужно мне сейчас, спасибо доктор Фрейд.

Ленинград, проспект 25 Октября д.28,

Издательство "Молодая Гвардия", 14 марта 11:00.

Из-за чуть приоткрытой двери кабинета главного редактора доносится оживлённый разговор: обсуждают проект макета межпланетного корабля, предложенный самим Циолковским.

"Это надолго…, судя по многоголосице, доносящейся из-за двери, в обсуждении принимают участие человек семь-восемь. Хм… специальный отсек — космический огород, космонавты в длительном полёте к другим планетам должны иметь свежие овощи… резонно".

Встаю со стула и делаю знак секретарше, что, мол, посижу в холле, та с виноватой улыбкой поддерживает моё решение. Подхожу к огромному окну, выходящему на Невский. Где-то читал, что окна такого размера стали использовать в проектах зданий только с применением в строительстве металлоконструкций. Архитектура Дома Книги ещё интересна тем, что медные водосточные трубы спрятаны внутри стен. Сейчас моросит дождь перемежающийся мокрым снегом. Прикладываю ухо к стене, нет, потока воды не слышно. С другой стороны холла меньшее по размеру окно выходит во внутренний дворик, перекрытый стеклянной крышей, усиленной изогнутыми металлическими балками. В холе достаточно многолюдно, редакторы и технические работники выходят сюда поболтать и покурить. На удивление принудительная вентилляция справляется со своей задачей не плохо.

Неподалёку о ком-то сплетничают две девицы лет двадцати пяти, небольшого роста со вкусом и модно одетые. Та, что ближе ко мне манерно курит длинную сигарету, вставленную в чёрный мундштук, изредка бросая на меня поощряющие взгляды и периодически отводя плечи назад, чтобы подчеркнуть и без того выдающиеся формы.

"Неплохо работает орден, даже, пожалуй, лучше моей рыжей карликовой таксы из далёкой-далёкой прошлой жизни".

— Лидия Корнеевна, шо у нас с "Прыжком в ничто", — молодой высокий парень в широкой серой рубашке, синих нарукавниках, узбекской тюбетейке и остро отточенным карандашом за ухом обращается к моей соседке с мундштуком. — закончили вычитку?

— Осталось несколько страниц. — ледяным тоном отвечает она, сохраняя добродушное выражение лица, её подружка при этом не скрывает своего презрения к подошедшему.

— Уже месяц прошёл, товарищ Чуковская, — парень игнорирует невербальные знаки подруг. — я, как ответредактор, вынужден доложить Михал Юрьевичу.

— Да хоть Александру Сергеевичу, — зло шипит Чуковская в спину удаляющемуся редактору не двигаясь с места. — Ты знаешь, кто получил квартиру Бориса Житкова на Петроградке? Этот самый Беляев, чьи бредни я сейчас вычитываю. Отец ничего не смог сделать…

— Товарищ Чаганов, — в двери приёмной показалась секретарша главного редактора. — прошу вас заходите. Множество голов повернулось в мою сторону.