Сергей Кротов - Ленинград-34

"От оно, оказывается, как всё было…. быстро перестроились".

— Знакомьтесь, товарищ Чаганов, — на той же тревожной ноте продолжает Аренс. — Юзеф Витольдович Новак, наш новый вице-консул. Он расскажет вам о дополнительных мерах предосторожности в связи с этим подлым убийством.

— Что такое? Какая нейтрализация? — Крепко пожимаю вялую руку "коллеги", обходя расставленную ловушку.

— Не слышали разве, — Недоверчиво усмехается Новак, глядя на моё недоумённое лицо. — что американцы сына Троцкого арестовали? Так Иван Васильевич обеспечил это дело. Пройдёмте-ка ко мне не будем мешать Ивану Львовичу.

Вице-консул манит меня за собой, машет рукой расстроенному Аренсу, который никак не реагирует на наш уход, уставившись ничего не видящими глазами на окно, выходящее в парк.

В течение следующего часа в своём кабинете, расположенном напротив консульского с которым имел общую приёмную, этот "рыцарь плаща и кинжала" играл со мной в "кошки-мышки", пятаясь выведать что я знаю, о чём догадываюсь и чего не знаю об истории с Седовым, так и не упомянув о деньгах. Сбить меня с позиции полного отрицания ему так и не удалось и в конце разговора голосом не терпящем возражений он сообщил, что получил шифровку от Ягоды с приказом о моей немедленной эвакуации. Что "Нормандия" отменяется и поплыву я назад на советском торговом судне под чужой фамилией. Отплытие завтра в десять утра, в восемь за мной заедет машина.

"Блин, а я думал у меня ещё три дня… Что ж так срочно-то? Боятся, что меня убьёт Гольдман? Возможно…. Киров бы ему этого точно не простил. Или сами решили убрать меня на всякий случай чтобы не заложил их? А вот это вряд ли… Наше судно — это территория СССР… сфера деятельности НКВД. Зачем им это? Итак, НКВД сказал — надо, Чаганов ответил — есть".

После фотографирования на паспорт моряка прямо здесь в кабинете Новака, сообщаю адрес своей гостиницы и бегу делать последний шопинг, без подарков же не приедешь. Замечаю за собой хвоста, не особо он и скрывается.

"Это понятно: доверяй, но охраняй".

Недолго думая, покупаю пять самописок "Паркер Челенджер" с золотым пером по пять долларов за штуку и мой легальный бюджет полностью исчерпывается.

"Ну и что делать с ещё двумя тысячами в кармане когда по пятам ходит соглядатай? Ещё одна проблема"…

Поднимаю глаза на очередную витрину на Пятой Авеню и застываю поражённый: электрическая печатная машинка IBM Model 01 с опцией подключения блока пефоленточного ввода-вывода. Лента широкая, не телеграфная, на восемь отверстий в ряд, то есть, на один байт (кодируются также строчные буквы, цифры, спецсимволы и команды). Всё вместе стоит двести пятьдесят долларов.

Стыдно, конечно, идти по стопам Андропова и начинать копировать зарубежные образцы, но где мне сейчас взять готовое устройство ввода и подготовки программ для РВМ, устройство управления и ввода-вывода данных, не говоря уже о печатающем устройстве. И всё это в одном, тускло поблескивающем на солнце шершавыми металлическами боками, устройстве, за которое я уже готов продать душу дьяволу. Кроме того, эти машинки вполне себе подойдут для засекреченной связи.

Подскочивший ко мне продавец с итальянским темпераментом начинает расписывать достоинства машинки.

— Скажите, — нетерпеливо перебиваю его. — сколько машинок с пефоратором у вас сейчас имеется в наличии здесь в магазине?

— Восемь штук, — пожирает меня взглядом "итальянец", пытаясь по моему лицу определить сколько пишмашек я готов купить, — но если вам надо больше…

"То, что надо… как раз на две тысячи. Но я же не могу их купить за наличные, а времени на телеграммы и согласования больше нет. Да и не факт, что разрешат купить. Одно дело, когда просишь на новейшие лампы (именно так я обосновал дополнтельные четыре тысячи) и другое — на пишущие машинки с латинским алфавитом… А если действовать понаглее?… Я вам лицо приближенное или где"?

— Если купите больше двух, — продавец включает последний ресурс, неверно истолковав мои колебания. — то получите пятипроцентную скидку.

"Семь бед — один ответ".

— Беру все.

Итальянец, не веря своему счастью, продолжает изучать моё лицо, но уже через мгновение, повинуясь моему нетерпеливому жесту ведёт меня в офис менеджера и там же подрагивающими пальцами начинает заполнять формуляр. Прошу выписать мне счёт на восемь машинок, забираю его, но сам плачу наличными.

— Куда прикажете доставить?

— Секундочку…

Выхожу в торговый зал и машу своему "хвосту", который маячит у витрины, чтобы зашёл внутрь. Тот недоумённо оглядывается по сторонам, но поняв что зовут его неохотно заходит внутрь.

— Товарищ, мне нужна помощь, срочно… — говорю доверительным голосом, глядя прямо в глаза. — я не могу везти это оборудование в гостиницу (машу на ящики, которые грузчики начинают выносить со склада). Необходимо их доставить завтра в порт к отплытию. Звони начальству.

Паника в глазах моего топтуна быстро сменяется решительностью и он начинает названивать по телефону, любезно предоставленному "итальянцем".

"А что, так меньше подозрений, сами осмотрят, сами поучаствуют в доставке… да и мне не таскать эти килограммы, под тяжестью которых сейчас сгибаются грузчики… В конце-то коцов в дом несу не из дома. А если спросят откуда деньги, Зин? Кто спросит? Новак? А откуда ему знать как была оплачена покупка. Амторг? Откуда он узнает о ней? Ягода может всё узнать, но о деньгах для Седова он будет молчать железно… не в его интересах будировать вопрос"…

Через полчаса подъехала машина из консульства, ящики были погружены и мы с моим спутником отправились дальше по магазинам (неожиданно образовавшиеся дополнительные девяносто долларов оттягивали карман): ручки с золотым пером, конечно, хорошо, но наручные часы, тем более женские, в нашей стране сейчас в страшном дефиците.

Там же, позднее.

"Блин, ручки, часы… осталось только партию джинсов Левис прикупить. Или нет, лучше материал и заклёпки. И начать шить прямо под крышей Лубянки. Понятное дело, хочешь спасти СССР — следуй призыву Бухарина и набивай себе карманы. Вот зачем я купил самые дорогие ручки? Для подарка. Кому? Кирову со Сталиным? Да они меня за такой подарок — под зад коленом".

Читал где-то, как многомудрый директор Кировского завода Зальцман подарки дарил Сталину и секретарю ЦК "жертве сталинских репрессий" Кузнецову. Сталину — бронзовую чернильницу, а Кузнецову — саблю с золотой отделкой и бриллиантами. Понимал кто есть кто. Не стоит мне идти по пути таких многомудрых, слетел он в итоге со своего поста, невзирая на заслуги.

"Ладно… что это я на себя взъелся… Оле подарю, она теперь студентка… и Павлу. А часы так вообще не роскошь, тем более "Longines", точь-в-точь как у меня. И маленькие женские — Оле, чтоб не опаздывала на занятия. Двадцать долларов резервирую чтобы расплатиться за гостиницу и остаётся ещё десять на готовльни, логарифмические линейки и ластики… Всё, теперь свободен".