Мэтью Кирби - Последние потомки. Гробница хана [litres]

Спустя мгновение, проведенное в молчании, Исайя вдохнул.

– У меня еще есть дела, Шон. Оставайся здесь и постарайся не беспокоиться. Все будет хорошо.

Шон кивнул, Исайя и его агент ушли. В комнате и во всем здании воцарилась тишина. Дождь прекратился, но на улице раздавались крики. Шон игнорировал их, но не пытался заснуть.

Он не принимал близко к сердцу то, что остальные его оставили. Дело было не в том, как они к нему относились и как он относился к ним. Дело было в самом Шоне, и в том, куда привела его жизнь. Это был лучший способ сделать мир лучше для себя и других подобных ему. У ассасинов был свой путь, но Шон считал, что эти методы могут привести только к хаосу. Творящие самосуд повстанцы и террористы пытаются перевернуть мир. «Абстерго» и тамплиеры обещали нечто лучшее.

Кто-то постучал в дверь.

– Да-да?

– Шон?

Это была Грейс.

– Входи, – сказал он.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Грейс.

– Можно сесть рядом с тобой?

Шон сел.

– Эмм, конечно.

Он перебросил ноги на другую сторону кровати, чтобы освободить рядом с собой место для Грейс.

– Дэвид ушел, – сказала она, садясь на кровать очень близко к нему.

– Я слышал, – он сложил руки на коленях. – Мне жаль.

Она заплакала.

Шон не знал, что ему делать, но он ей сочувствовал. Ему показалось, что он знает Грейс достаточно хорошо, чтобы обнять ее. Когда он это сделал, она повернулась к нему и закрыла лицо руками, положив голову ему на плечо. Он почувствовал исходящий от нее сладкий запах миндаля.

– Может быть, Исайя остановит их, – сказал он.

Она покачала головой.

– Я не хочу, чтобы он это делал, – она отпрянула, вытирая глаза пальцами. – Дэвид хотел уйти, и какая-то часть меня больше не хочет быть ответственной за него.

Шон кивнул.

– Думаю, я тебя понимаю.

– Ты не думаешь, что это делает меня плохой сестрой?

– Нет, я думаю, что мы все должны нести ответственность за себя. Дэвид тоже. Он сделал свой выбор, а ты свой. Это нормально, что вы выбрали разные пути.

Грейс кивнула.

– Я не знаю, что скажу папе.

– Предоставь это Исайе, – сказал Шон и уткнулся взглядом в пол. – Могу я спросить, почему ты осталась?

Грейс некоторое время молчала, и Шон ждал ее ответа.

– Я думаю… – наконец сказала она. – Думаю, я все еще сама не понимаю почему.

– Все в порядке, – произнес Шон. – Я выслушаю тебя, если ты захочешь об этом поговорить.

Они некоторое время сидели вместе, не говоря ни слова, пока в дверь не постучал агент «Абстерго».

– Да-да? – сказал Шон.

– Исайя хотел бы видеть вас обоих в своем кабинете.

Грейс встала и отошла в сторону, пока Шон забирался в свою инвалидную коляску. Затем все трое направились вниз по коридорам, но не к тому офису, где они обычно встречались с директором. Агент привел их в главное здание, и через атриум они направились к лифту. Он приложил палец к сканеру отпечатков и ввел код для вызова лифта. Когда они вошли, он снова ввел код и нажал кнопку четвертого этажа.

Шон даже не знал, что здесь есть четвертый этаж. Он посмотрел на Грейс, она подняла брови и покачала головой.

Когда лифт остановился, агент вышел и указал рукой вправо.

– Исайя ждет.

Шон выехал через открытые двери в круглый коридор, окружающий атриум. Над головой нависал стеклянный потолок, пол атриума был далеко внизу. Повернув направо, он и Грейс двинулись по кругу. Наконец, они добрались до открытой двери. Из комнаты послышался голос Исайи, и они вошли.

Длинное помещение выглядело почти как современная церковь. Стол Исайи, словно алтарь, стоял в одном конце, за ним было витражное окно в форме креста. Пол был сделан из розового полированного мрамора. Многочисленные стулья стояли рядами, почти как церковные скамьи, и на одном из них перед столом сидела фигура.

– Оуэн? – спросила Грейс.

Шон снова посмотрел туда и обнаружил, что она права. Это был Оуэн, в кожаной куртке и полувоенных штанах. Его руки, лежавшие на коленях, были связаны.

Перед их другом стоял Исайя, глядя на него сверху вниз.

– Шон, Грейс, спасибо, что присоединились к нам. Пожалуйста, подойдите ближе.

Шон покатился по проходу между сиденьями, Грейс шагала рядом с ним. Они приблизились к ряду, где сидел Оуэн. Он посмотрел на них и улыбнулся.

– Что вы здесь делаете, ребята? – спросил он.

– Я собирался спросить об этом тебя, – ответил Шон.

– Оуэн совершил вооруженное нападение на Эйри, – сказал Исайя. – Вместе с Хавьером и ассасином по имени Гриффин.

– Что? – поразился Шон. Оуэн каким-то образом стал ассасином?

– Это правда? – спросила Грейс.

Оуэн кивнул.

– Чистейшая.

– Почему? – спросил Шон, с большей злостью, чем он хотел.

– Мы пытались вас спасти, – ответил Оуэн. – Очевидно, нам не следовало тратить на это свое время.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Шон.

– Господа, – сказал Исайя, – я собрал вас вместе не для того, чтобы начать конфликт. Как раз наоборот. Я надеялся, что Шон и Грейс смогут помочь Оуэну понять, что мы не враги.

– Скажи это своим парням, которые стреляли в нас внизу, – сказал Оуэн.

– А что еще им оставалось делать? – спросил Исайя. – Они не знали, кто вы такие. Они разумно посчитали ваши намерения враждебными, а ваше оружие боевым. Я не могу винить их за их реакцию.

– И я тоже, – сказал Шон, хотя его там не было. Но Оуэн сильно разозлил его, ему было все равно. Кто он такой, чтобы думать, что Шона нужно спасать? Кто он такой, чтобы брать это на себя, как будто Шон беспомощен?

Исайя обошел стол, открыл ящик и достал папку.

– Возможно, сейчас самое время открыть Оуэну немного правды.

Оуэн рассмеялся.

– Правда? От тебя? Разве это не то, что обычно называют оксюморон? [38] Стилистическая фигура или стилистическая ошибка – сочетание слов с противоположным значением (т. е. сочетание несочетаемого).

Исайя проигнорировал его и вернулся на место, держа в руках открытую папку.

– Твой отец, – сказал он. – Ужасное дело.

Эти слова резко изменили поведение Оуэна. Улыбка и смех испарились, сменившись взглядом, который сопровождался яростью.

– Ты собираешься говорить о нем?

– О, да, – Исайя взмахнул папкой. – Именно этим мы и займемся.

– Что это? – спросила Грейс.

– Доказательства, – ответил Исайя. – Суд признал отца Оуэна виновным в ужасном преступлении, и отправил его в тюрьму, где он впоследствии умер. И Оуэн считает, что его отец был невиновен.

– Он и был невиновен! – закричал Оуэн.

Гнев Шона немного утих при мысли о том, через что прошел Оуэн.

– Да, – сказал Исайя. – Он был невиновен. Твоего отца обвинили в убийстве.

Казалось, эти слова на несколько секунд остановили время. Даже Шон почувствовал это. Он затаил дыхание и ждал, наблюдая за Оуэном. Казалось, мир его друга перевернулся.