Леонид Уманский - Ловушка времени

Мы еще долго спорили, и в конце концов она уговорила меня оставить аквариум, пообещав, что Света во время уборки будет промывать его и менять воду. Мне останется только бросить вечером рыбкам щепотку корма. Напоследок сестра сообщила, что рыбку, которая покрупнее, зовут Клава, а ту, которая помельче, Тоня, и повесила трубку.

Кравченко, в отличие от Ольги, меня часто не беспокоил, но все же периодически позванивал. Он продолжал обдумывать план путешествия.

Постепенно я так увлекся деталями, что затея уже не казалась мне нелепой и фантастической, а «проект Кравченко» незаметно стал «нашим проектом».

Как-то Кравченко предложил интересный опыт, который позволял увеличить время пребывания в прошлом и практически снять все ограничения. Он посоветовал не программировать хроноскоп заранее на возврат из прошлого, а назначить определенный час, в который прибор ежедневно будет включаться, и путешественник всегда сможет попасть в образующийся временной тоннель, когда прибудет к этому времени в исходную точку.

Если это технически возможно, то такой метод сильно упрощает путешествие во времени. Нужно лишь прибыть к назначенному сроку, как сегодня мы приезжаем к отправляющемуся поезду.

Однако возникала другая проблема: был необходим кто-то третий, кто мог бы запустить хроноскоп в нашем времени, а это значит, что нужно было в наши планы посвящать еще кого-то. Впрочем, я уже давно пришел к выводу, что тайно осуществить наш проект не удастся.

При очередном разговоре с Кравченко я сказал ему об этом. Он спросил, кого я думаю привлечь. Я объяснил, что над хроноскопом работают фактически двое: я и официальный руководитель лаборатории Тали Халили, молодая женщина лет тридцати. Кравченко лишь поставил условие, что он сам поговорит с Тали и объяснит ей суть проекта.

Я организовал встречу все в том же пресловутом кафе, которое постепенно превратилось в нашу штаб-квартиру.

Чтобы Тали согласилась прийти, мне пришлось ее заинтриговать, сказав, что у Кравченко как представителя бизнеса есть к нам деловое предложение. Сначала Тали не могла понять, чем наша работа заинтересовала бизнесмена. Я объяснил, что Кравченко все расскажет сам при встрече.

Моя уловка удалась, и Тали пришла в назначенное время.

Она выглядела очень эффектно. Рыжеватые волосы, подстриженные в стиле Клеопатры, подчеркивали тонкие черты лица и придавали их обладательнице вид независимой и уверенной в себе женщины. Тали всегда умело пользовалась косметикой. Я, конечно, не знаток, но, как и любой нормальный мужчина, могу оценить стиль, вкус и умеренность.

Моя начальница любила украшения, но и здесь чувство меры никогда ей не изменяло. Только серьги она почему-то носила всегда одни и те же – маленькие, изящные, которые так шли к ее безупречной формы ушам.

Я не любопытный, но про серьги спросить хотелось – почему она их никогда не меняет, но стеснялся.

Тали была чуть выше среднего роста и носила строгую, облегающую одежду, прекрасно подчеркивающую ее великолепную фигуру. Когда она вошла в кафе своей легкой походкой, Кравченко посмотрел на нее с явным интересом, а хозяин Моше даже рот разинул от удивления и восторга.

Переговоры начались неудачно. Точно так же как и я в свое время, Тали начала возмущаться, узнав о предложении Кравченко. Как и я, она сначала пыталась прекратить разговор и уйти.

Внешность Тали была обманчива – она обладала твердостью характера и умела ее проявлять. Тали сказала, что она, как взрослый и серьезный человек, даже слышать не хочет о той авантюре, в которую мы пытаемся ее втянуть.

Но Кравченко умел убеждать.

К моему удивлению, он совершенно свободно говорил на иврите, причем использовал такие слова и выражения, которые я с трудом понимал. Способность к языкам у этого человека была незаурядной.

Постепенно Тали начала проявлять интерес к идее путешествия в Древнюю Иудею, однако ее все еще продолжало волновать то, что она как руководитель лаборатории несет юридическую ответственность за безопасность проекта.

Наконец, Тали откровенно сказала, что не хочет попасть из-за нас в тюрьму.

Я пообещал, что перед отправкой оставлю ей заявление, в котором напишу, что делаю все это самовольно, не поставив в известность руководителя лаборатории. В конце концов, я не ребенок, и за свои действия отвечаю сам.

Я понимал, что в душе Тали происходит борьба, ей явно хотелось ухватиться за это предложение. Тали ведь тоже была ученым, и азарт, присущий людям нашей профессии, все больше овладевал ею. Чувствовалось, что она не может устоять перед шансом оказаться участницей такого грандиозного проекта.

Тали беспокоило лишь то, что, отсылая нас в столь опасное приключение, сама она выглядит не совсем достойно с моральной точки зрения.

Моя начальница в задумчивости теребила левую сережку – была у нее такая привычка, и это был хороший признак. Она всегда так делала, когда серьезно что-то обдумывала. Я давно заметил: когда мочки ушей у нее разного цвета, ее что-то волнует или тревожит, и лучше ее в этот момент не отвлекать пустыми разговорами.

Тогда снова заговорил Кравченко. Он объяснил Тали, что на нее возлагается самая ответственная миссия, от которой зависит успешный исход всего проекта. Мы просто отдаем свою судьбу в ее руки и не можем подставлять ее под удар, рискуя провалить все дело и бесследно сгинуть в прошлом.

Когда же Кравченко сказал, что нам не к кому больше обратиться, и Тали является нашей последней надеждой, я понял, что дело сделано...

Наши исследования шли успешно, и вскоре было решено забросить в прошлое животное.

Мы выбрали типичный подопытный объект – кролика, посадили его в клетку и включили хроноскоп. На этот раз мы решили не программировать прибор на возвращение, а просто снова включили через пятнадцать минут. К нашему неописуемому восторгу зверек появился в полном здравии, и, по-моему, вообще ничего не заметил.

Мы приближались к завершающей стадии наших экспериментов. Настроение у всех было приподнятое, казалось, что мы стоим на пороге великих событий.

Кравченко усиленно занимался подготовкой к путешествию. Он снова и снова обдумывал все детали, составлял список необходимых вещей и, как выяснилось в дальнейшем, старательно учил арамейский язык.

Кравченко долго не мог окончательно решить, что нам взять с собой на продажу. Он советовался со специалистами, копался в книгах и, наконец, пришел к выводу, что лучше всего взять пряности, которые всегда пользовались спросом на рынках древности и стоили немалых денег. Решили остановиться на корице, которая в те времена была хорошо известна, использовалась при богослужении в Храме для приготовления священного масла и ценилась на вес золота.