Валерий Красников - Кроманьонец

Женщины пытались пошить штаны, вроде тех, что я выменял у чужаков. Куски раскроенных шкур лежали вокруг них, а они сосредоточенно работали проколками и костяными иглами.

Увидев меня, Таша отложила шитье, поднялась и стала тискать. Недолго.

На очаге лежала запеченная в глине рыба. Мать, указав на нее пальчиком, сказала:

— Поешь.

Я разломил глиняный «пирожок», несколько капелек жира из него протекли на шкуры. Был бы голоден, как вчера, наверное, не обратил бы внимание, а сейчас положил угощение обратно на камни очага и вынул из ножен нож.

Обломив кончик ветки, из кучи, наваленной у выхода, стал затачивать кончик. Опустившись на колени перед очагом, наколол палочкой белую сочную мякоть и отправил кусочек в рот.

Таша, покачивая головой, затянула старую песню:

— Лоло, Лоло…

Который раз она так реагирует на мои причуды, а я до сих пор понять не могу – то ли радуется, то ли осуждает…

Слышу смех Тиба и ее звонкий голос:

— Духи сказали Лоло сделать так!

Теперь хохочут обе…

Позавтракав, я решил сходить к реке и набрать немного глины, изрядный запас которой там поддерживали соплеменники.

Сестра, как и всегда, что-то лепила на берегу. Накрывшись шкурой, колдовала над очередным замесом. Рядом, стояли несколько готовых горшков.

Подул резкий ветер. В сером небе заходили черные, но пока далекие тучи.

— Лило, будет сильный дождь!

Сказала сестренка, выбравшись из-под шкуры. В одной только юбке, босая, она хотела обнять меня, но бросив взгляд на вымазанные в глине по локти руки, остановилась. Я невольно обратил внимание на ее, еще не развившиеся груди и сморщенные, затвердевшие от холода коричневые соски. Вспомнилось, как в прошлой жизни, будучи еще совсем молодым, обсуждал с друзьями – а правда ли, что если у женщины ареолы вокруг сосков розоватые, то такая женщина скорее чувственная, нежели страстная, а если такие, как я наблюдаю сейчас у моей сестры, то держись: еще неизвестно, кто кого первым домогаться начнет…

Вот ведь как – телом еще не мужчина, старик в душе, давно потерявший интерес к женщинам, а мысли о них приходят в голову не первый раз.

— Давай помогу, — предлагаю.

Она кивает и идет к реке вымыть руки.

Накатав комок глины, положил его на ладонь левой руки. А в правую, взял горшок.

Слышу голос сестры:

— Лило, лило…

И эта туда же!

Она подставляет обе руки, соединив локти.

Теперь понимаю, от чего столько укоризны в ее голосе. Ставлю ей на предплечья посуду. Медленно идем к стойбищу.

Вернулся в землянку. Чудом не наступил на Муську. Пожалуй, впервые она не увязалась за мной. Положив на пол глину, немного посидел у очага, отогревая руки, и пошел к реке, чтобы помочь сестре донести оставшиеся на берегу изделия. Наверное, она успела это сделать раньше и без моей помощи. Горшков у реки я не увидел.

Не обращая внимания на первые крупные капли, падающие с неба, я смотрел на приближающуюся к берегу лодку.

Тина, правила уверенно, энергично подгребая против течения, вела долбленку к берегу под углом. Я зашел в воду и, ухватившись за нос, стал тянуть лодку из воды. Вдвоем с рыбачкой мы почти полностью вытащили ее на песок.

Огромную щуку, лежащую на дне, я не сразу заметил. По большей мере, когда тащил лодку, следил, чтобы не отдавить себе ноги. Увидел ее, когда Тина стала вытаскивать рыбину.

Ветер заметно усилился и начался ливень. Вода в реке булькала и пузырилась. Косые струи дождя под порывами ветра превращались у поверхности в водяную пыль. Тина, положив гарпун в лодку, жестами показала, чтобы я не стоял.

Помогая нести речного монстра, держал хвост. Пока добрели до опушки леса, вымокли, будто только что вышли из воды. Постепенно косые струи дождя выпрямились и ровно забарабанили по земле. За тем капли стали все реже и реже. Когда мы подошли к стойбищу дождь прекратился, запахло высушенными листьями и травой.

Народу в стойбище прибавилось. Наверное, с началом ливня они бросили свои дела и вернулись. Не увидел я только мужчин.

«Неужели сегодня ушли без утреннего камлания?! Придут вымокшие и злые. Теперь точно без шаманских штучек к важным делам не приступят. А жаль…»

Ко мне подбежал Тошо и с гордостью доложил, что смотрел за рекой. И если чужаки решились плыть, то плохая погода обязательно заставит их вернуться. Я похвалил его и постарался переключить внимание на улов Тина. Это удалось сделать без труда. Рыбачка уже начала рассказ-пантомиму о том, как она плыла, как стала у камышей вначале затоки и как ждала. Когда речь пошла о плывущей щуке, Тина упала на землю и притворилась речным хищником. Соплеменники в восторге! Смотрят и слушают затаив дыхание, как взрослые, так и дети. Тут же добытчица, вернувшись в свою ипостась, уже била рыбу гарпуном!

Не знаю, как долго длился бы еще ее бенефис, но очень кстати, развеяв мои тревоги, явились охотники. Они тащили на палке, привязанную за ноги тушу оленя. Знатный трофей и первый! Несли вчетвером, Толо шел позади.

Я прикинул навскидку, что рогач весит не меньше двухсот килограмм, а может, и больше. Вот это настоящая добыча, не косуля, от которой откинь потроха, голову и копыта, и племя досыта не накормишь. Чувствую, вопреки погоде, сегодня будет пир. Только присел к распаленному костру, как и Муська прибежала.

Порезвившись с братьями у стойбища, вместе с ними убежала в овраг. Наверное, волки решили наведаться в логово. Бегали они недолго. Как только охотники сняли шкуру и приступили к разделке туши, волчата уже кружили рядом, рассчитывая на подачки.

До вечера еще далеко, вспомнил, что есть у меня незаконченное дело. Пошел в землянку лепить крышки, чтобы, наконец, закупорить барсучий жир.

Вылепив крышечки, я не стал сушить их. Накрыл сверху горшочки и немного придавил, чтобы твердое горлышко вошло в мягкую глину. Выкопал небольшую ямку у стены и поставил закрытые емкости с барсучьим жиром туда.

Еще перед путешествием к чужакам все части лука я сделал. Не спешил склеивать, подравнивал и полировал. Еще побаивался, что где-нибудь может пойти трещинка, если дерево плохо просохло.

Растопив клей, приклеил к рукояти плечи и, обмотав веревкой, промазал клеем и сверху. Вставив в плетеную стену палочки, положил на них лук и отправился к соплеменникам на праздник живота.

Увидел все племя вместе. Они сидели у большего костра и жарили кусочки оленьей печени и сердца, кое-кто предпочел рыбу. Неподалеку стоял короб, наполненный свежим мясом и корзина с кусочками рыбы. За спинами соплеменников горели еще пять или шесть костров. Такой способ создать микроклимат, раньше, по крайней мере, при мне, не использовался.

Я сел с Таша и с удовольствием присоединился к готовке. Для себя выбрал первым блюдом печень.