Валерий Красников - Кроманьонец

Он бросил резать и с вопросом посмотрел на меня.

— Помнишь, как Тиба из травы плела для нас легкую одежду?

— Конечно, Лоло! Ты решил проверить, не прогневил ли я духов? — мастер рассмеялся и тут же закашлялся.

«Да уж… Не всегда проблемы с памятью сопутствуют нашим последним годам в земной жизни, а вот болезни – как правило» – подумал, но ничего об этом мастеру не сказал. Когда Лют справился с удушающим приступом, я заговорил снова:

— Представь, что сможешь сделать из дерева инструмент для Тиба, с помощью которого она сможет плести из травы шкуры!

Как объяснить по-другому, тогда я не придумал, но телепатия или развитое воображение присущее моим соплеменникам снова замечательно проявили себя: Лим закивал. Я молчал, давая ему время для полноты осмысления услышанного.

— Покажи! — он встал, выражая готовность увидеть что-то новое и тайное.

— Иди за мной! — ответил я, поднимаясь.

У входа в свое жилище сказал ему подождать. Взяв из корзины моток шерстяной нитки, не задерживаясь более, вышел к нему и мы не спеша пошли к реке. Люту, конечно, не терпелось рассмотреть, что у меня в руке, но он сдерживался, хоть и толкал время от времени меня в спину, пытаясь заглянуть через плечо и увидеть, что я так трепетно прижимаю к груди.

Вода, отражавшая небо, напоминала бездонную синюю пропасть с застывшими в ней белыми кучевыми облаками, если смотреть в одну точку и не видеть берегов. У реки я замер, вглядываясь в воду, восстанавливая в мыслях образ вертикального ткацкого станка. Присев у самой воды стал рисовать пальцем на мокром песке…

— Это Лют шерстяная нить, — я показал мастеру моток и наконец, передал ему клубок в руки, — Долгими, холодными вечерами мы с Утаре пряли эту нить из шерсти коз, — пояснил, ответив на невысказанный вопрос соплеменнику.

Он щупал волокна, скручивал их пальцами, попытался растянуть и наконец, порвав, попробовал нить на вкус. Потом, будто потеряв интерес, вернул моток мне и стал разглядывать, что я нарисовал на песке.

— Покажи! — Лют ткнул указательным пальцем в рисунок.

Около получаса я пытался показать, как вижу процесс построения станка и его работу. Рисовал на песке наконечник для протяжки горизонтальной нити и гребень, для подбивки и выравнивания полотна. Когда мое вдохновение исчерпалось, и я замолчал, Лют, наконец, кивнул.

— Сделаешь? — спросил я.

— Буду, — Лют снова кивнул и в задумчивости направился к своему жилищу.

Я смотрел ему в след и внутренне усмехался: «покажи» и «буду» – немногословие моих соплеменников отнюдь не означало, что дело не будет сделано! И Тиба обязательно поймет, что к чему в том приспособлении, что сделает Лют. Но ей лучше показать уже готовое изделие – размышлял я тогда, хоть и терзали меня сомнения.

Вспомнилось, как в начале нулевых в прошлом-будущем сын-бизнесмен дал разрешение установить в своем офисе кофе-автомат. Ну, и назначил паренька на испытательном сроке, уж и не припомню сейчас, кем именно он должен был работать у сына – ответственным за размен купюр на монеты. Прошел с того момента день или два тот паренек пришел к сыну просить мелочь, мол монеты уже закончились. Сын позвал секретаря, дал ей ключ от автомата, а когда та принесла банку с монетами, выяснилось, что купюр на обмен у того парня и нет. Сын, естественно ждал, что тот вот-вот достанет кассу и отдаст в обмен на монеты. А парнишка смотрел, хлопал ресницами, не понимая, чего от него хочет босс. Мы (я и моя жена) тоже не сразу поняли, когда сын рассказывал нам эту историю, что сотрудник тот решил будто фирма таким образом предоставила ему что-то вроде социального пакета. Не мудрствуя лукаво он «прокофеманил» весь разменный фонд. Тогда я надеялся, что «буду» сказанное Лютом, я все же понял правильно. Хе-хе…

Снова посмотрев на воду реки, увидел, что голубое наваждение исчезло, пропало чудесное ощущение подвешенности в центре необъятного шара: небо уже не отражалось в ставшей серой воде. Солнышко скрылось за горизонтом, но еще светило и воздух загудел от вибрации тысяч крылышек мошкары. Захотелось скорее перебраться к весело стреляющему искрами костру не потому, что замерз, а для защиты от поднявшегося с травы гнуса…

Быстро пролетали дни, опушенные беловатым пухом, когда жаворонки с утра до вечера висели в воздухе над поселком, мелькали разноцветные бабочки и выползали на свет божие коровки и все букашки, жужжали шмели, когда в воде движение, на земле шум, в воздухе трепет. Погода переменилась, зарядили дожди. Правда, Люта они не остановили. Мастер под крышей сенника творил, а я, поглядывая на скудные запасы шерстяных ниток, раздумывал о новых источниках сырья для ткацкого производства. Крапива, крапива и только она! Как-то больше ничего в голову не приходило. Думал, конечно, и о льне и о хлопке, но, сколько ни говори «халва»— во рту слаще не станет.

«Кудель из крапивы…»

Когда решился попробовать, не знал сколько «велосипедов» мне предстоит изобрести. Не стану, мой друг, утомлять тебя пересказом моих изысканий, скажу, что если рвать крапиву у корня, где нет листьев и снизу вверх по стволу срывать их, зажав в ладони, то крапива не жалит, только руки красит. Настоящая, тонкая, как шелк кудель получилась из сердцевины. И годился для этого не весь крапивный ствол, а те части, что между почками-уплотнениями на стволе. Мои соплеменницы-озерянки, правда, освоили витье веревок и из других волокон, что получались у нас в процессе экспериментов – крапивной шкурки. Позже женщины под руководством Утаре научились и прядению кудели. Пришлось тогда отвлечь Люта от основной работы. Потребовались гребни для вычесывания высушенных крапивных волокон. Сам я тоже не бездельничал – лепил и обжигал грузики.

Когда Лют приступил к нанесению какого-то орнамента на дерево готового к работе станка, мое терпение лопнуло. Не по-шамански, конечно, лишать мастера творческой магии, но вначале нужно было убедиться, что у нас получиться выткать полотно.

Под недобрыми взглядами Люта мы с Тиба, которая присоединилась к нашему дружному коллективу еще, когда мы стали ставить эксперименты с крапивой, начали готовить станок к работе. Крепили на балку нити, подвешивали грузы. Везение?.. Тогда именно так я и думал, но у нас получилось. Да, полотно было грубым, плотным и не совершенным, на мой взгляд, но из него можно было пошить одежду, мешки, пояса, завернуть еду или накрыть горшок, чтобы защитить его содержимое от насекомых. Я ликовал!

Календарь вести мне в голову пришло еще тогда, когда очнулся в теле крохи Лоло. И по моему календарю шла вторая половина июля, когда Муш и любимая засуетились: пришло время собирать урожай.