Валерий Большаков - Гридень. Из варяг в греки

– Дозволяю! Чем больше высших сил хранят Городище и землю нашу, тем лучше. Завтра я отбываю в полюдье, многие уйдут со мной. Оставляю тебе тысячу молодых воинов и назначаю посадником новгородским. Будешь смотреть за городом и крепостью сей до моего приезда!

– Присмотрю, княже. Счастливого пути!

– Раз путь у нас один, – улыбнулся князь, – то и счастья нам обоим!

Признаться, я и не заметил, когда князь с дружиною убыл за данью – некогда было. Сразу несколько строек подряд – вот и сновал по объектам.

На той самой поляне мы, волхвы, выстроили «вокзал» – так мы его назвали. Ничего особенного, обычная изба, длинная, высокая и без окон.

Хорошо еще, что никого из местных рядом не было. Земля-то подмерзла, а фундамент закладывать надо. Так Мишка у приятеля мини-экскаватор одолжил и на нем в прошлое заявился.

Порычал, пофырчал, нарыл ям под бетонные ФЭСки, а потом у того же знакомого грузовик с краном взял – сгрузил железобетонные изделия, выставил, как надо. Бетономешалку протащили, подключив в будущем, и намешали раствору – на горячей воде, чтобы бетон медленно остывал, прикрыли его на ночь старыми матрасами, а утром все было готово.

Бревна тоже из XXI века доставили – калиброванные, аж блестят. И брус для стропил, и доски, и евровагонку – местные умельцы только языком щелкали от восхищения.

А когда сложили сруб, крышу сделали, то и ворота повесили, и пол забетонировали – мало ли что мы сюда перегнать решим.

Нет, о танке или БТР мы даже не задумывались, но вот внедорожник вполне. Или там катер. Если нужда появится.

Вот я и прибегал, проверял, как бетон застыл.

Нормально застыл. А пока раствор жидковат был, я в него плитки кафеля вдавил – точно по той линии, где проходила грань двух времен.

Вообще-то я с друзьями переговорил насчет «узкой специализации». Коли уж я пошел по военной стезе, то так и потопаю дальше, а Мишке, раз уж он с экскаватором на «ты», прямая дорога в строители-прорабы.

Ховаев, правда, удивился моей логике, но протестовать не стал – зодчество ему нравилось.

Яшка – это, само собой, бизнес и торговля. И министерство финансов впридачу. Правда, «экономический блок» мы с ним поделили – заводы на мне.

А вот Коля меня, признаться, удивил. Знаете, что он заявил? Я, говорит, флотом займусь. И сельским хозяйством.

«Очень близко!» – съехидничал Амосов, но Белый только улыбнулся.

Ну что делать, если человека обуревают именно эти две страсти? Насчет кораблей я все понимаю, а что касается земледелия…

Сразу видно, что у Коляна дачи не было, что не стоял он буквой «зю», грядки пропалывая! Ну, пусть покрестьянствует…

А я, значит, индустриализацией маюсь. Занимаюсь то есть.

Рядом с железоделательным заводом, там, где уже стояли две большие стекловаренные печи, сооружалась большая водяная кузница – «самоков вододействующий».

Когда печи с домницей стояли потушенные, водоналивное колесо не дутьевые мехи приводило в движение, а большой кузнечный молот – вал с ободом проворачивался, а кулачки на ободе рычаг ковочного молота – весом в десять с лишним пудов! – цепляли, и тот бил по наковальне. Восемнадцать ударов за один оборот колеса.

Уж не знаю, когда до подобного в Европе додумаются, а в Древнем Риме воду сплошь и рядом использовали, даже пилорамы на реках устраивали, причем не дерево пилили, а мрамор.

Так или иначе, а десятипудовое ковадло заменяло двадцать молотобойцев. Чуете, как производительность труда сразу выросла?

Кузнецов, правда, мало было – трое устроились ко мне, а вакансий – пятнадцать. Но ничего, земля слухом полнится. Скоро желающие в очередь выстраиваться будут!

Но самой ответственной стройкой стала восьмериковая ярусная церковь. Восьмиугольные срубы, установленные друг на друга, дополнялись четырьмя прирубами, обращенными на все четыре стороны света. Не очень много времени пройдет, и церковь украсится куполами, ступенчато взбирающимися к небесам – на тридцать семь метров! А все двадцать два купола мы деревянной «черепицей» покроем – лемехом из осины. Осина под солнцем и дождями приобретает необыкновенный серебристый окрас.

Когда я объяснил плотникам, какой величины будет храм, они мне сначала не поверили. А после загорелись – такую громадину никто еще не строил!

Посторонние, наверное, сразу поняли, что я копирую Преображенскую церковь в Кижах. Правильно понимают, только та красавица, что в Кижах стоит, зимой не действует – храм не отапливается. А вот мой «зимним» будет – несколько печей я сложу обязательно.

Поместим мы их в церковном подвале – печи будут греть воздух наподобие древнеримских гипокаустов и подавать его по керамическим трубам наверх.

Иногда мне кажется, что я зря связался с христианством, но ведь вопрос веры однажды встанет обязательно. И что выбрать? Язычество? Ответ отрицательный. А уж между исламом и православием я долго колебаться не стану, лучше уж попы, чем муллы.

Зачем дожидаться, пока что-то там созреет в обществе? Не лучше ли сразу определить, куда этому обществу идти? И возглавить поход.

Тогда не придется жечь язычников или мечом «крестить», как Владимир. Пускай крещение Руси пройдет мирно, по нашим правилам и на «ручном» управлении.

Единая вера сплачивает.

Кстати, верховного жреца Перуна я отпустил. Дождался, когда за него просить придут, выслушал их нытье и снизошел – приказал освободить сидельца.

Да и черт с ним…

…Я обошел обширный храм и даже погордился собой. Замыслить такое громадье! Каково?

Сотни и сотни людей работали сейчас на проект «Русь», порой даже не ведая того. Ломали камень в ильменских плитоломищах, волокли его в Городище, обтесывали, складывали печи, рубили лес, ошкуривали бревна, возводили венцы за венцами.

Подошел Колян – сегодня его «смена». Яшка с Михой сейчас в будущем, средневековые технологии со спецами отрабатывают.

Бесполезно на Руси компьютеры изготовлять. Тут даже радио – штука невозможная. И честно говоря, ненужная.

А вот счеты с костяшками – вполне. Русские изобрели «дощаный счет» в XVI веке, но я уже сколько раз говорил – чего ждать? Арабы с помощью абака управляются, а у нас – счеты. И сложение, и вычитание, и умножение с делением – все на костяшках выполнить можно. Тут мы впереди планеты всей, к тому же немногие европейцы, посвященные в науку арифметику, знакомы с арабскими цифрами, пользуются римскими. Понятия не имею, как им удается складывать и вычитать, тем более что нуль станет известен Европе триста лет спустя. Бог мой, куда я попал?..

– Игорь! Там тебя отроки ищут, – сообщил Белый.

– И чего им надо? – спросил я неласково.

– Вообще-то ты у них тысяцкий.