Валерий Лобков - Воительница Ольга. Книга первая

В качестве советницы призвала Благану. Вместе повытаскивали из заветного сундука одежку. Женский наряд Ольга отмела сразу. Воительница, впервой в роли тысяцкого — и в девичьем летнике! Глупость несусветная! Да и непривычно.

Благана укоризненно кивала головой. Такого малого запаса одежды, который имела воительница, она не ожидала! Перебрав несколько раз скудный выбор, остановились на узких, портах серого бархата и синих сафьяновых сапожках на скошенном каблучке. К голубой шелковой рубахе, с широким воротом, подошла душегрея из рытого бархата под цвет сапожек и меховой оторочкой поверху. Волосы, из — за отсутствия головных уборов, уложили в немудреную прическу, разбросав локоны по плечам. Никаких украшений, кроме единственного перстня на шуйце, Ольга себе надеть не позволила. Благана тяжело вздыхала. Такой день, а прославленной воительнице надеть нечего!

Ольга, почему — то, переодеваться перед подругой застеснялась и под предлогом надобности уголька, отправила её на кухню.

Помощница обернулась быстро, но за это время Ольга успела сменить костюм. Влетев в светелку, Благана замерла, как вкопанная. Хлопала синими глазищами и не могла вымолвить ни слова. Свет солнца, косым росчерком падал из маленького оконца прямо на воительницу, размывая её целостный образ на мириады небесных обликов! Перед ней, в трех шагах, стояла богиня!

От восхищения, девушка даже застонала. Такой совершенной красоты она за свою жизнь не видела! Не представляла, что женщина может быть так прекрасна! Как изменила её прическа, как изменилась осанка, как изменилось выражение очей и всего лица! Это была совсем другая женщина. Женщина не из её мира и не из её восприятия. Это была — точно богиня!

Благана, утратив возможность думать, прижала руки к груди и опустилась на колени. Уголек выскользнул из перстов и хрустнул под коленом. В божественном восторге, она этого не заметила.

Князь прибыл на подворье и занял выделенное ему место в беседке. Рядом с ней уже стояли еще четыре длинных стола, которые убрали скатертями бабы из дружинного подворья. Тут же суетились накрывальщики столов из княжеской свиты. Видно ожидались новые гости.

На предложение Одьги, идти в беседку к гостям вместе, Агата и Благана наотрез отказались:

— Чего уж там! Не по чину нам идти вместе и рядом с прославленной воительницей! Каждый должен знать свой шесток! Да и ждут там не нас, а тебя. Мы придем к своим мужчинам позже! — Поняв, что уговаривать их бесполезно, Ольга напрямки отправилась к беседке.

День совсем недавно перевалил за свою половину. Ярила, чувствуя приближение осени, был бережлив на тепло и нежен к людям. Дурманяще пахли, разбросанные по подворью, охапки начинающих увядать цветов. В воздухе стояла веселая разноголосица, заполняющих двор гостей. По мере приближения Ольги к беседке она стала затухать и затем прекратилась вовсе. Над подворьем нависла полная тишина.

Солнце светило воительнице в спину. Над головой вспыхнул костер из разбросанных по плечам волос. Лицо оставалось чуточку в тени. Янтарем светились только очи. В скупой улыбке поблескивали яркие зубы. Всем показалось, что это шагает, спустившаяся с небес, молодая богиня — мать Макошь.

Восхищенно всхлипнула и тут же в испуге умолкла, какая — то повариха, накрывавшая столы. Крякнул и вполголоса заматерился старшина Михей. Кто — то опрокинул кубок, и послышалось журчание меда.

Первым опомнился князь. Он вскочил со своего места и широкими шагами зашагал навстречу воительнице. Встретившись, на пол — пути от крыльца, стал перед ней на одно колено, прижался лицом к её ногам и замер.

Все поняли. Это признание! Признание её заслуг, её исключительности, её божественной красоты. Признание, прилюдно, в любви! О ней знали не многие, но слухи бродили. На чужой роток не набросишь платок. Теперь князь показал свою любовь к воительнице при всех. Все это поняли, но не все одобрили поведение князя. Но ему, сейчас, это было совсем не важно!

Пир продолжался почти до рассвета, но продержаться на нем до конца, мало кому удалось. Надо отдать должное старым воинам. Они — то, как раз и смогли пережить все застолье!

Последними, пиршественное «поле боя», покинули Ерофей и Слуд. Поддерживая друг друга, они добрели до ворот и еще долго давали советы молодым парням и девкам, которые украшали свежими цветами ограду и подворье. Затем двинулись по улице к дружинному двору, оглашая округу старыми песнями — былинами. Каждый куплет они заканчивали одинаковой припевкой, которая, по их мнению, идеально подходила к любой песни и очень её украшала. Запомнить припевку, для них почти не составляло труда, поскольку обилием слов она не страдала. Гоп, гоп, гоп — затем тройной притоп каблуками по пыльной дороге и вновь — гоп, гоп, гоп! В словах они ошибок не делали и если путались, то только на притопах. Уж очень дорога была неровной!

Молодежь, закончив украшать подворье, вызвалась помогать убирать Домне и Агате пиршественные столы. Благана, незадолго до рассвета, увела домой осоловевшего Симака.

Вяхирь мужественно дожидался свою Агату сидя, по стойке смирно, за столом. В согнутой деснице он держал пустую кружку. Очи, немигающее, смотрели куда — то вдаль и губы кривила снисходительная улыбка. Он уже давно спал мертвым сном.

Ольга с Романом шли по тропинке к старому подворью Домны, ведя коней под уздцы. Уже выпала обильная роса и было немного зябко. Утренние птахи на все лады пробовали свои голоса, в предчувствии скорого появления Ярилы. Ночь кончалась, но утро еще не вступило в свои права. В народе это называлось сиреневые сумерки. У воинской братии — час волка.

Ольга рассказывала о последней встрече с добрым знакомым, лесным отшельником Челаком. Кстати, Лука ушедший провожать лешего, пока домой не вернулся.

Роман слушал не очень внимательно. От выпитых медов и вин приятно шумело в голове и земля немного раскачивалась, услужливо подстраиваясь под каждый его шаг. Мысли то бежали рядом, рисуя последствия клятвы сына Турана, то убегали вперед, в светелку, где на полу была расстелена медвежья шкура, и одуряющее пахло речными лилиями. Надо признаться, что на ум шкура приходила все чаще и задерживалась все дольше.

Неожиданно Ольга прервала свой рассказ. Что — то насторожило её, и через мгновение она поняла — что. Холод на шуйце от перстня! Всхрапнул Бутон, идущий на длину уздечки сзади. Воительница приложила перст к губам, показывая, что бы Роман сохранял молчание. Скользнула к коню и высвободила прикрепленный возле седла, лук со стрелами. Князь, мгновенно забыв о хмеле, потянул меч из ножен.

Ольга прислушалась, но ничего, заслуживающего внимания, не уловила. Наклонилась к уху князя и прошептала: