Валерий Лобков - Воительница Ольга. Книга первая

— Смотри сама! Слева от тракта — болото. Справа — густой осинник, который подступает почти к дороге. Через двести сажень, тракт заворачивает на полдень и сразу — мост через широкую и глубокую речку с топкими берегами. Сруби его — и мешок западни развязан! Что Горазд и сделал! Мост срубить не успевал, зато навалил перед ним дровяной завал! — Вяхирь снова плюнул под ноги:

— Благо три сосны росли прямо перед речкой! Рядом с трактом! Мечами срубили две, а третью не успели. — Снова плюнул: — Видать, здорово попотеть пришлось! Такие две махины завалить без хороших топоров — это очень хотеть надо! — Ольга стояла перед ним с каменным лицом. Казалось, что даже слово вымолвить не сможет после увиденного. Язык прирос к нёбу! Только замороженным взглядом водила по тракту. Она уже знала, что битва произошла позавчера, во второй половине дня и среди погибших, князя Романа не было. Вяхирь продолжал:

— Князь погоню организовал, не высылая вперед разведку. Неслись по тракту единым, плотным строем. Их пустили в мешок и начали сечь стрелами из осинника. Пока его проскочили — почти полторы сотни гриден и боярского ополчения полегло! Причем бояр — выбили почти всех! Не та у них быстрота и подготовка, если сравнивать с дружинниками.

Завернули к мосту, а там завал! А с тыла — враг наваливается! Пришлось принимать бой, даже не успев перестроиться. С Романом оставалось не более полторы сотни воинов, вместе с пораненными. А у Горазда — более трех сотен!

Началась сеча, исход которой был ясен всем. Князя гридни оттеснили к самому завалу, который сразу начали растаскивать. Все способные рубиться дружинники, своими телами закрыли Романа. Там, перед мостом, геройскую смерть и приняли. Дрались до последнего живого гридня, давая возможность князю уйти за реку. Когда на землю лег последний наш воин, князь с десятком дружинников личной охраны, был уже далеко.

— Вяхирь говорил медленно, с трудом подбирая нужные выражения. Ольга видела, как он с трудом сдерживает клокотавшую злость на князя, за его безрассудные поступки. Старается изо всех сил не поранить воительницу неосторожным словом, не причинить ей боль. А она молчала, оглушенная здесь увиденным и услышанным. Лишь щеки заливала краска стыда, за любимого человека. И ярость на себя, за то, что не смогла вмешаться и пресечь глупый азарт погони.

Вяхирь был опытным воином и много повидавшим человеком. Он ясно понимал, что воительница — воевода, ни в чем не виновата! Более того! Победа возле сухой речки, достигнута благодаря её руководству и её отваги в бою, когда князь оставил дружину и безрассудно бросился в погоню за малым отрядом Горазда. Но вслух это вымолвить — посчитал неуместным. Сейчас не время предаваться суждениям, кто герой, а кто безмозглый, самонадеянный отрок:

— Про последние мгновения битвы, нам поведал умирающий вражеский подранок, которого мы нашли в густых кустах возле завала. Он глаголет, что наши сделали все возможное и невозможное, чтобы ценой своих жизней, спасти князя. Когда Горазд, с оставшимися в живых воинами бросился в погоню — Роман был уже очень далеко.

Я сразу послал Симака с его сотней в погоню, вчера после полдня. Он должен просмотреть весь тракт до самой Ратыни и я жду его возвращения с минуты на минуту.

Ольга сидела на кошме, используя вместо скамейки твердую травяную кочку. Мысли о поступках Романа, усилим воли, отправила на задворки сознания. Сейчас она, без особого волнения, обдумывала недавний доклад Женолюба. А думать, было есть о чем!

В десятке Свистуна, был ничем непримечательный воин по имени Синяк. Тихий, спокойный, нелюдимый. Дружбу ни с кем не водил, в разговорах старался отмалчиваться. Службу нес исправно, но в битвах не отметился. Про таких говорят: серая мышь. Славен в десятке, и даже в сотне — умением приготовить дичь на костре. Тут ему равных не было! Поджарить, даже весеннего зайца, чтобы слюна текла по бороде, никто в сотне вкуснее его — не мог!

Вторая его ипостась — лечебные взвары. Скольких гридней он спас от зубной, головной и чрево боли — не сосчитать! Но эти две способности, ему особого уважения не приносили. В дружине ценили совсем не это. Да и знали гриди, что лекарская заслуга совсем не его. Лечебные корешки, ягоды и травы собирала его бабка, а он только настои готовил. Но, все равно, отношение к нему это сглаживало.

И вот в этом походе ему здорово не повезло. Десятка Женолюба была приписана к сотне Унибора. Вечером, когда остановились на ночлег возле моста через речушку, он нашел на краю болота, какую — то редкую, лечебную ягоду. Какая дает дополнительную силу и выносливость. Набралось мелких, красных ягод мало, в одной длани уместились.

Перед сном схрумкал кислятину и запил водой. Да видно не обладал он даром бабкиным: днем, на марше, ему стало худо. А когда прибыли к месту засады на княжеский отряд — вообще выпал из седла. Видно с ягодой ошибка вышла, перепутал по незнанию! Подбежавший к нему Женолюб, понял, что его гридь уже на пути к богам. Захлебывался пеной и совсем не чувствовал ног. Помочь ему было нечем.

Это понимал и сам Синяк. Начал исповедоваться перед десятником. А перед кем еще? Из исповеди выходило, что зайчатину и настой, которыми Женолюб угостил перед маршем воительницу, были им, Синяком, при готовке отравлены. И очень сильным ядом, который действует через три часа, и противоядия от него нет. Яд, который готовила бака так, на всякий случай, был свежим и неоднократно испытанным на соседской живности.

Дозу он отмерил тройную, способную свалить лошадь, но почему — то на воительницу она не подействовала. Видно боги были на её стороне. Её спасли, а ему немедленно отомстили за покушение, отравив ягоды, которые он в молодости ел горстями перед свиданиями с девками.

А приказал ему сотворить непотребство, старшина Калина, который ему приходился двоюродным дядькой. Ослушаться его — Синяк не мог! Ведь только по его милости он попал в дружину! Больше он ничего сказать не сподобился и вскорости испустил дух.

Ольга поблагодарила Женолюба, и отправила восвояси. Хотелось побыть одной и покумекать над новиной десятника. Память подсказывала, необычное поведение перстня Никомота в то утро. А потом думать стало некогда. Вернулась сотня Симака.

Воительница сухими, немигающими очами глядела на сотника, который, запрокинув голову, пил воду из тыквенной баклаги. Пил долго, жадно. Было понятно, что его фляга пуста, но он не удосужился её в пути наполнить. Спешил с докладом! Утолив жажду, начал говорить, глядя, куда — то в сторону:

— Прости воительница! Я сделал все, что мог, но князя не нашел! Вести я привез плохие, но как их правильно разложить, не для моего ума задача. Выслушай и сама прими решение.