Валерий Лобков - Воительница Ольга. Книга первая

— Прав ты, как всегда, дед Челак! Ждем набег степняков в скором времени. Ждем и готовимся! И пойдут они к нам именно с того места. Будут к нам, через две — три седмицы, после сегодняшнего посещения твоего леса.

— Как много ожидаете? Пешие, конные?

— В пределах семи сотен. Все конные. Может пешие и будут, но только обслуга.

— Вас сколько? Если нельзя — не говори.

— Нас меньше, но подготовлены мы лучше. И за нами внезапность нападения. — Леший пожевал губами:

— Знатная сеча будет. Хотел бы вам помочь, но не знаю чем. Только если степняки, после боя, по лесу разбегутся, могу зверье на их поиски привлечь.

— Благодарствую тебе за предложение. Но, думаю, мы сами справимся. — Челак тяжко вздохнул и почесал нос:

— Смотрите сами. Вам виднее. — Еще раз вздохнул: — Тогда я пошел по своим делам. Но мои слова помни! — Ольга быстро обняла старика и чмокнула его в щеку:

— Спасибо тебе дедушка за участие. Век мы его помнить будем! — Обернулась к волку:

— Лука, помоги нашему другу домой добраться. Потом возвращайся на свое место. Если понадобишься, я тебя найду. — Леший, в ответ, только кивнул.

Переодевшись, Ольга вернулась к своим близким. Коротко поведала о появлении Челака и новинах, которые он ей донес. Мужчины начали собираться домой. Оставшиеся куски осетра уложили в мешки и распределили по лошадям. Женщины стали собирать посуду. Оставшуюся уху, вместе с котлом, отнесли к воротам подворья Микрохи. Постучали в калитку, вызвали ночного сторожа и велели его забрать.

Договорившись о завтрашней встрече, каждый отправился к себе домой.

Утром, рассказ лешего подтвердился. Прибыл гонец из секрета, который отслеживал реку возле гати. Он, почти, слово в слово повторил новины полученные от Челака. Михей, ближе к полудню, объявил сбор сотников. Лутоню отправили оповестить командира засадной сотни Унибора.

С голубятни дружины, Семак отпустил почтарей к Бобровникам и Армякам. Следом, подтвердить сигнал сбора конников и ополчения, по тем же адресам ускакали специальные гонцы с берестой от старшины. Пополнение дружины от соседних родов, ждали завтра к вечеру, в понедельник. Прибытие пеших воев — ополченцев от них, не раньше вечера среды, в крайнем случае — утро четверика (четверга).

Дождавшись появления на подворье Унибора, без промедления начали совет. На этот раз, в целях секретности, его решили проводить в трапезной хором Михея.

Старшина подробно довел новины до сотников (воительница и посадник были в курсе). Теперь, он ничего не скрывал. Пришла пора сотникам узнать все секреты. Поэтому речь Михея было долгой. Её он построил таким образом, как будто присутствующие, до этого, ничего не знали. Начал он издалека. С побега Алкуна. Все внимательно слушали. Хотя многие, были или участниками, или свидетелями тех событий. Чем ближе к концу подходил рассказ, тем внимательней делались сотники. Отдельно остановился на дополнительном допросе полюбовницы Алкуна — Улады:

— Эта бляжья девка, когда я на неё сильно надавил, вспомнила, что по пьянке Алкун, бахвалился очень уверенно. Стоит ему хорошо выполнить заказ Турана и уже в месяце зареве, у него может начаться совсем другая жизнь. Станет он вельми богат. И если она, Улада, будет вести себя послушно, то он её заберет с собой в новую жизнь. Поэтому ей надо потерпеть и со всем пылом одаривать своими женскими прелестями тех разбойничков, которых он ей назначит. А это подтверждает, что хан уделял большое внимание строительству тракта. А значит и их догадку о месте высадки степняков. Почти все сказанное, для сотников было новиной. Но все равно вопросов не задавали.

Замысел будущей сечи, после переправы степняков на наш берег, он доверил воительнице. Она постаралась сделать доклад коротким, но вопросов опять не последовало.

Старшина стремился, что бы его вести и их личные, отрывочные знания, сложились в головах сотников в единую картину. Судя по их поведению, это ему удалось. Перед постановкой боевой задачи, предложил сделать небольшой перерыв:

— Даю вам время подумать, осмыслить услышанное, и только потом задать вопросы и высказать свои предложения. Пока свободны. Через время я вас к себе кликну! — Сотники ушли.

На стол положили гладкий, плотно сбитый щит из липы. Приготовили специальные угольки для рисования и тряпки для стирания написанного. Ольга нарисовала план местности, который хорошо знала. Тщательно нанесла на поверхность щита реку, гать, просеку, опушку бурелома и прилегающий луг. Получилось красиво и вполне похоже на тот участок земли, который их интересовал. Как будто видишь его с высоты птичьего полета!

Позвали сотников. Они явились с напряженными и решительными лицами. Вопросов не задавали и предложений, пока, не высказывали.

Вот теперь началась настоящая работа! Десятки раз уголек скользил по плану, нарисованному Ольгой. Оставлял на нем стрелки, линии, круги и квадраты. Затем все это стиралось и наносилось вновь. Сейчас никто не стеснялся делать свои предположения, спорить с предложениями других и отстаивая свои. Снова все стиралось и рисовалось вновь.

Продолжалось это долго, но никто за временем не следил. Азарт поиска, наиболее лучшего решения, не ослабевал. Наконец, когда угольков почти не осталось, пришли к единому согласию. Стоя вокруг щита, молча, рассматривали окончательный замысел битвы.

Было далеко за полночь. В трапезной было дымно от сгоревших лучин. На подоконнике стояли пять пустых кувшинов из под кваса. Михей усталым голосом изрек:

— Думаю, что план не окончательный, но на сегодня самый продуманный. Возможно, что — нибудь, еще поменяется. Но костяк, который мы сегодня выработали, останется основой для скорой сечи.

С завтрашнего дня все гриди, десятники и сотники днюют и ночуют на подворье. Икутар, переводи воев в походное положение. Срок построения в полной боевой выкладке — два часа. Унибор, приготовь места для приема ополченцев из соседних городищ. Конных, я размещу здесь. Выступление к месту засады и битвы, я планирую на утро воскресенья. Теперь — все! На отдых!

С самого утра Игрица начала переходить на военное положение. Семейные гридни покидали свои избы и уходили на дружинное подворье. Вои, прямо на площади перед торжищем, устанавливали шатры для побратимов из народов Бобровников и Армяков. Им помогали их жены и дети.

Очи женщин казались воспаленными, с неестественным блеском. Но слез уже не было. Очевидно, они уже все были выплаканы еще ночью. Сразу повзрослевшие дети, брались за любую работу и старались держаться поближе к отцам. Все разговоры велись мягко, вполголоса. На лицах, всех без исключения горожан, читалась отчаянная решимость. Страх и паника отсутствовали напрочь.