Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

На этом пути нам придётся нести жертвы, постепенно избавляясь от фундаментальных недостатков капитализма, которые мы, по своей недальновидности, до недавнего времени считали преимуществами. Эта конвергенция займёт не один десяток лет, она будет сопровождаться периодами регрессии, отступления, но нам всё равно придётся постепенно приспособиться к новой реальности. Иначе нас сметут собственные граждане, видя, что в социалистических странах люди постепенно начинают жить лучше, чем у нас.

– Тед... Но... то, что вы имеете в виду – это же смерть демократии и американского образа жизни?

– Сэр, если для выживания нам придётся отказаться от демократии и американского образа жизни, мы должны это сделать. Нас сама жизнь заставит. Главная опасность для нас сейчас – главы корпораций, мечтающих подмять под себя весь мир, всё человечество, превратить планету в свою корпоративную вотчину, загнать человечество в планетарное кредитное рабство. Вот они будут опаснее всего.

– Я должен это обдумать, Тед, – президент явно был в шоке. – Сейчас я не готов принимать подобные решения.

– Никто не готов, сэр, – ответил Соренсен. – Но принимать их придётся. Пример Советского Союза будет постоянно находиться перед глазами нашего населения. Пока что нашей пропаганде удавалось запугивать людей «ужасами ГУЛАГА», «тоталитаризмом», и десятками выдуманных страшилок. Пока русские жили неизмеримо хуже нас – это работало. Как только они начали догонять нас – эта пропаганда с каждым годом работает всё хуже. А теперь представьте, что будет, когда – не «если», а «когда» – они нас перегонят?

Президент переодевался к вечернему приёму, пытаясь разобраться в произошедшем днём. Казалось бы, первый день переговоров прошёл как нельзя более продуктивно. Хрущёв оказался именно таким, как его описывали спецы из ЦРУ и Соренсен – ершистым, жёстким под своей маской «толстого добряка», но настроенным довольно доброжелательно и готовым договариваться. Он не позволял сесть себе на шею и свесить ноги, как того хотели «дипломаты старой школы» во главе с Ачесоном, но если только разговор шёл на равных, с уважением, если собеседник демонстрировал готовность к компромиссу – советский лидер тоже был готов договариваться, хотя и аргументировал свою позицию идеологическими штампами самой кондовой советской пропаганды. Президент был в ужасе от некоторых высказанных им взглядов, но, в то же время, Хрущёв демонстрировал полное здравомыслие в вопросах научного сотрудничества.

И всё же JFK не мог избавиться от ощущения поражения, прошедшего почти рядом. Он-то рассчитывал увлечь «этих красных» перспективой совместного полёта на Луну, заставить уверовать в технологическую мощь и величие Америки. А этот лысый толстый ушастый крестьянин в ответ развернул перед президентом Соединённых Штатов программу космических исследований до конца столетия, да ещё и снисходительно посочувствовал тому, что американцы не могут планировать свои космические программы дольше, чем на два президентских срока.

Ощущение усугубилось печальным известием из Франции. В тот самый момент, когда Кеннеди и Хрущёв совещались в Вене, 3 июня на авиасалоне в Ле Бурже, при большом стечении народа, разбился американский бомбардировщик B-58 «Хастлер». Не самая лучшая реклама для хвалёной американской технологии. Хрущёв, конечно, выразил соболезнования, искренне посочувствовал, сказав, что в СССР тоже, бывает, падают самолёты, чаще, чем хотелось бы.

– Позовите мисс Джонс, – попросил президент охранника.

Сара Джонс появилась через несколько минут, с неприметным чемоданчиком.

– Мисс Джонс, мне нужна инъекция перед приёмом. Переговоры затянулись, и были непростыми.

– Да, сэр. Закатайте рукав, пожалуйста.

Сара достала шприц – из новых, пластиковый, одноразовый, их, вроде бы, привозили из Греции (АИ).

– В этот раз лекарство что-то не так мощно подействовало, как обычно.

– Сэр, я немного уменьшила дозу. Доктор Якобсон слишком переусердствовал. Для обычного обезболивания такие дозы избыточны. Вообще я рекомендовала бы вам перейти на менее сильное средство, если хотите – я подберу замену.

– Сара, вы не понимаете, дело не только в боли. Её достаточно немного приглушить – и я смог бы перетерпеть. Средство доктора делает меня энергичным, работоспособным, а главное – снимает депрессию.

– Сэр, ваша депрессия... она возникает как последействие от инъекции. Когда добавки перестают действовать. Мнимая работоспособность возникает лишь потому, что вы насильно подхлёстываете организм. Он несколько часов работает немного быстрее, а потом вы вынуждены расплачиваться часами депрессии – или колоть всё новые и новые дозы.

Сейчас есть новый, недавно появившийся способ лечения самых тяжёлых депрессий – электростимуляция блуждающего черепно-мозгового нерва. Его можно комбинировать с обычными обезболивающими, и он не вызывает нежелательного привыкания. Не хотите попробовать? – предложила Сара.

– Прямо сейчас?

– К сожалению, нет, требуется простейшая мини-операция, вживление электродов в районе ключицы. Это даже проще, чем выглядит на первый взгляд, сэр.

– Гм... – JFK задумался. – Напомните мне об этом, когда вернёмся. Если эта электростимуляция снимет депрессию, я согласен немного потерпеть боль.

– Конечно, сэр. Обязательно.

Космические специалисты, как американские, так и советские, на приёмы не ходили. Им было намного интереснее пообщаться друг с другом. На американских ракетчиков внезапно свалилась бездна новой информации, да и советским специалистам было интересно пообщаться вживую с теми, с кем ещё вчера они заочно соревновались. Пока в приёмном зале посольства шёл светский раут, ракетчики продолжали обсуждать теоретические вопросы освоения космоса.

Это обсуждение продолжалось весь следующий день, а Хрущёв и Кеннеди в это время вернулись к обсуждению политических вопросов. На второй день переговоры проходили на территории советского посольства.

Никита Сергеевич сильно опасался, что, вновь заговорив о Германии, JFK опять упрётся рогом в Потсдамские соглашения. Во время переговоров в Вене Хрущёв снова применил уже испытанную тактику – с самого начала расположил к себе оппонента, говоря ему то, что тот хотел услышать, добился первоначального взаимопонимания, а сложные вопросы, из-за которых переговорный процесс в целом мог забуксовать, отложил «на потом».

Однако президент, видимо, обрадованный достигнутым в первый день переговоров прогрессом, был настроен довольно мирно. Он решил для начала поговорить по общим вопросам. Кеннеди пустился в пространные рассуждения, пытаясь доказать, что причина существующей международной напряжённости не в экспансионистской внешней политике США и других империалистических государств, а якобы в распространении идей коммунизма на земле. JFK утверждал, что коммунисты стремятся уничтожить извне «свободные системы», тяготеющие к Западу. Он заявил, что национально-освободительные войны не отражают воли того или иного народа, а якобы ведутся «представителями меньшинства и поэтому могут явиться причиной столкновения великих держав».