Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

В другом пуске «подначку» запустили с такой высокой частотой следования импульсов, от чего «Крот» словно бы захлебнулся и вообще замолк. Как говорили сотрудники СКБ-30 и специалисты полигона – «Крот» сдох.

(реальная история испытаний лета 1961 г, описанная в книге Г.В. Кисунько «Секретная зона»)

19 января 1961 г. Роберт Гилрут, руководитель Целевой космической группы, вызвал к себе семерых астронавтов и объявил им, что первым летит Алан Шепард, вторым – Вирджил Гриссом, а Джон Гленн будет дублировать обоих. Эти три имени были названы на пресс-конференции месяц спустя, но до 2 мая имя первого американского астронавта оставалось в секрете.

31 января 1961 года ракета «Редстоун» в ходе пуска под обозначением MR-2 («Mercury-Redstone») подняла в космос капсулу «Меркурий» № 5, на борту которой находился шимпанзе Хэм. Предполагалось получить данные по физиологии и поведению животного в суборбитальном полёте, опробовать систему жизнеобеспечения (СЖО), медицинскую аппаратуру и проверить системы обнаружения аварийных ситуаций, ориентации, тормозных двигателей, амортизирующего устройства. При выводе на орбиту из-за «залипания» регулятора тяги двигатель работал на повышенной тяге. Окислитель был полностью израсходован за 5 секунд до расчётного момента выключения. По падению давления в камере САС определила преждевременную остановку ЖРД и «оторвала» корабль от ракеты. Капсула получила дополнительный мощный «толчок». Проведя в невесомости 6 мин 40 сек, Хэм поднялся на высоту в 253 км вместо 185 км и улетел на 212 км дальше расчетной точки приводнения. Корабль приводнился в 672 километрах от места старта.

Обезьянке досталось по полной программе. Сначала – аварийный разгон, во время которого 18-кратные перегрузки едва не убили Хэма. Потом вышло из строя устройство, которое «наказывало» шимпанзе ударом тока, если он неверно реагировал на световые сигналы. Теперь его било током и за правильные, и за неправильные действия с кнопками и рычагами. Можно представить, что думал Хэм о людях в эти минуты. На спуске тепловой экран сорвался, сильно ударив по корпусу и повредив воздушный клапан. Хэм едва не изжарился в своей капсуле, которая свалилась в океан более чем в 200 километрах от расчетной точки.

При посадке через повреждённый воздушный клапан в капсулу начала поступать вода. Нашли чуть живого Хэма только через три часа после приводнения. К прибытию спасателей полузатопленный корабль вовсю набирал воду. Хэма едва успели вытащить. По результатам пуска MR2 в конструкцию ракеты было внесено семь изменений, чтобы устранить «заброс по тяге» в полётах MR1A и MR2. Руководитель Целевой космической группы Роберт Гилрут предлагал идти на пилотируемый пуск, но команда Вернера фон Брауна настояла на ещё одном беспилотном полёте для оценки внесенных изменений. Этот «зачётный» пуск под обозначением MRBD был успешно выполнен 24 марта 1961 г. с макетной капсулой на доработанной ракете № 5. По плану полёта ракета Редстоун и макет космического корабля Меркурий не разделялись, они пролетели вместе 494 км до приземления, за исключением последних 8-ми км и упали в Атлантический океан, разрушаясь в полёте. Пуска был признан успешным, а система «Меркурий-Редстоун» – объявлена готовой к пилотируемому полёту. Полёт был назначен на 28 апреля 1961 года.

В своей инаугурационной речи, произнесенной 20 января 1961 г., Кеннеди призвал Советский Союз «вместе с США исследовать звезды». А через десять дней в своем первом «Послании конгрессу о положении страны» особо подчеркнул: «Эта администрация (Кеннеди) намерена безотлагательно исследовать все возможные сферы сотрудничества с Советским Союзом и прочими нациями, «чтобы наука давала пищу пытливым умам, а не несла человечеству смерть и разрушения». В частности, я сейчас же приглашаю все нации, включая и Советский Союз, начать вместе с нами разработку глобальной программы предсказания погоды, новой глобальной программы спутниковой связи и телевидения, а также начать сотрудничество в подготовке полётов автоматических зондов на Марс и Венеру. Зондов, которые однажды помогут нам разгадать глубочайшие тайны Вселенной.

В настоящее время эта страна (президент имел в виду США) находится впереди в области космических исследований и технологий, в то время как Советский Союз имеет преимущество по средствам выведения на орбиту тяжелых аппаратов. Обе нации могли бы помочь друг другу, а также другим нациям, если бы не делали {указанные программы} предметом жёсткого и бессмысленного соперничества в духе холодной войны. Соединенные Штаты желали бы объединиться с Советским Союзом, а также учеными всех стран мира, чтобы общими усилиями сделать плоды этих новых знаний доступными всем...»

У президента было пять причин, по которым он отдавал приоритет сотрудничеству, а не соперничеству в космосе.

У Кеннеди не было твердой уверенности в том, что США смогут догнать и перегнать Советский Союз в космосе. Президенту очень не хотелось ввязываться в гонку, в результате которой СССР ещё больше подчеркнул бы своё превосходство в космической области.

Кеннеди не был убежден в научной значимости широкомасштабной пилотируемой космической программы. В докладе комитета Визнера (группы, возглавляемой Джеромом Визнером) программа «Меркурий» была охарактеризована как «второстепенная» и к тому же «способная дискредитировать страну и, в частности, администрацию Кеннеди».

На него в немалой степени подействовало предупреждение Эйзенхауэра о возможном воздействии на политику государства военно-промышленного комплекса и научно-технической элиты. «Космическая гонка» явно способствовала укреплению политического влияния этих экономических и социальных структур. А они, почуяв сверхприбыли, в свою очередь, стали бы не только ускорять данную «гонку», обещающую им большие бюджетные вливания, но и пытались бы объединить её с военной сферой, также привлекавшей их перспективами больших госзаказов.

Кеннеди опасался, что поэтому, а также вследствие создания новых ракетных технологий, «гонка» в космосе могла привести к ускорению гонки вооружений, и, в результате, к ещё большему усилению холодной войны.

Беспокойство президента вызывала также стоимость космической программы, которая грозила оставить без средств другие программы, требовавшие бюджетного финансирования, прежде всего – социальные. Перевес Кеннеди над Ричардом Никсоном на выборах был весьма незначителен. Это неизбежно вынуждало нового президента особо внимательно учитывать в своих шагах и действиях мнение американского электората.

Впрочем, возможно, была и ещё одна причина, по которой новый президент с большим воодушевлением смотрел на перспективу сотрудничества, чем соперничества с СССР в космосе. Есть основания предполагать, что ещё до президентских выборов Кеннеди знал, что Хрущёв симпатизирует ему в большей степени, чем кандидату-республиканцу Никсону.