Владимир Свержин - Закон Единорога

– Откуда здесь взялись сарацины? – глядя на темную людскую реку, сползающую с западной стороны горного перевала, спросил я у де Жизора, в полном боевом облачении стоявшего рядом.

– Прорвались через Арагон, – мрачно ответил он – Король Раймон послал войско на помощь Тулузе, неверные воспользовались этим.

Полчища сарацинов все прибывали, до края заполняя темную долину.

– Ба! Да к христианам тоже идет подкрепление! – усмехнулся какой-то рыцарь, указывая рукой в противоположном направлении Все посмотрели туда На узкой горной тропке, по которой из замка Мерета мы прибыли в Монсегюр, прямо в тыл армии де Монфора двигался небольшой отряд.

– Господи, что это за безумец? – прошептал я, вглядываясь в герб на знамени одинокого рыцаря, скачущего впереди отряда из двух десятков конных воинов – Рейнар, ты можешь разглядеть его герб?

– Птичья лапа, торчащая из облака, – равнодушно ответил Лис, прищуриваясь и рассматривая трепещущее на ветру знамя.

– Что? – хрипло переспросила Инельга, стоявшая рядом с нами – Что ты сказал? Выходящая из облака орлиная лапа в лазури? – глаза ее расширились до неприличия – Они его порубят!

Девушка сделала шаг назад и бросилась вниз по лестнице.

– Ты куда?! – заорал я, бросаясь вслед.

– Это Анри! – донесся снизу отчаянный крик – Они убьют его!

Сражение началось как-то вдруг, так, как прорывает давно назревший нарыв. Сарацины, подпираемые сзади собственными все прибывающими отрядами, бросились в атаку.

– Аллах акбар! – разнесся над полем жуткий вопль, вырывающийся из тысяч оскаленных ртов.

– Дени Монжуа! – взревели французские ряды, опуская копья для таранного удара.

– Святой Георгий за старую Англию! – отозвался грозным эхом Меркадье.

– Босиан! – ворота Монсегюра распахнулись, и оттуда вынесся железный поток тамплиеров. Впереди него на белом единороге, грозно наклонившем голову, мчалась облаченная в доспехи девушка с развевающимися по ветру светло-русыми волосами.

И начался бой. Самый страшный и бессмысленный, случившийся на этой земле. Ибо в нем не было и не могло быть победителей и побежденных, потому что каждый сражался за себя и своего соседа против всех. Души, опаленные кровью и гневом, падали на чашу мировых весов, словно дрова, подбрасываемые в дьявольскую топку, и багровый закат разгорался над горами, ограждающими поле боя. Странный закат. Слишком ранний для этого времени года.

Небольшая группа всадников, словно нож, рассекла беспорядочную свалку, которую потом седобородые историки в пыльных кабинетах окрестят Великой Битвой Народов. Подле всадницы на единороге, чуть позади нее, скакал рыцарь на огромном смолисто-черном коне с золотым леопардовым львом на лазоревом щите. Голубое пламя его клинка беспощадно разило всякого, кто осмеливался преградить им путь. Позади него мчался худощавый английский лучник, в бесшабашном опьянении декламирующий во всю глотку стихи на непонятном языке. Длинные стрелы, обитавшие в его колчане, одна за другой устремлялись в гущу боя, поражая врага. Еще несколько всадников в белых плащах с крестами тамплиеров завершали этот не большой отряд.

– Вон он! Анри-и! – раздался пронзительный женский крик, так неуместно звучащий на поле брани. Единорог, разбрасывая перед собой зазевавшихся копейщиков де Монфора, устремился туда, где в кольце врагов отчаянно сражался высокий рыцарь с орлиной лапой на щите. Он был уже несколько раз ранен, но держался молодцом.

– Подмога, Анри! – прокричал рыцарь на черном коне, поражая мечом плечо вражеского всадника. Внезапно двое копейщиков, подскочивших на помощь своему хозяину, с двух рук вонзили свое оружие в брюхо вороного коня. Жеребец жалобно заржал и, встав на дыбы, начал заваливаться набок. Рыцарь быстро освободил ноги из стремян и успел соскочить на землю.

– Мавр, дружище! – крикнул он. Конь был мертв. Воин в ярости обернулся, готовясь покарать убийц. Они уже лежали рядом, пронзенные трехфутовыми стрелами.

– Спасибо, Лис, – прокричал он своему другу.

– Ерунда, Вальдар! – тот отбросил лук. – Только у меня две неприятные новости: во-первых, у меня кончились стрелы, во-вторых, мы окружены.

Рыцарь с леопардовым львом огляделся. Вокруг небольшого отряда, щетиня копья, толпилось разнообразнейшее воинство, обуреваемое единственным желанием – убить.

– Ты жив?! – Инельга спрыгнула со спины единорога, бросаясь к раненому барону де Мерета, сползающему с седла. – Я не могу… принять помощь от дамы… – прохрипел он. Оставшись без всадницы, единорог в несколько скачков преодолел людское кольцо, моментально сомкнувшееся за его спиной. Девушка, не обращая ни на кого внимания, обняла шатающегося:

– Анри…

Тот, кого лучник назвал Вальдаром, еще раз обвел взглядом сомкнутый строи противника и поднял над головой пылающий голубым пламенем меч.

– Фривэй! – взревел он.

– Фривэй!! – разнеслось над долиной, заглушая шум схватки.

– Фривэй!!! – неправдоподобно четким эхом подхватили горы.

Раздался чудовищный грохот, похожий на горный обвал. Сражающиеся друг с другом люди опустили оружие. Тысячи лиц поднялись к небу, где в звенящей тишине один за другим сами собой возникали пылающие клинки как две капли воды похожие на меч с рубинами в рукояти…

– Фривэй!.. – вновь разнеслось над долиной, и, словно повинуясь этому сигналу, закатные сумерки, будто распластанные этими клинками, разошлись… А в прорехах багрового света одна за другой стали возникать призрачные фигуры воинов. Каждый из них сжимал в левой руке Катгабайл. Впереди этого нереального воинства мчался хохочущий черноволосый гигант с мечом, зажатым в одной руке. Правой у него не было…

– Тюр! – выкрикнул кто-то.

– Тюр! Тюр! – разнеслось по полю. – Дикая охота!

Люди в панике начали метаться, ища спасения, кое-где вспыхивали беспорядочные стычки, кто-то, бросив оружие и пав на колени, молил о пощаде, кто-то доверил свою жизнь быстрым ногам. С жутким свистом всадники понеслись над долиной, убивая тех, кто еще продолжал сражаться.

– Бросайте оружие! Бросайте его все! – раздался звонкий женский голос, и меч Инельги первым полетел в высокую траву. Выбив у застывшего Анри де Мерета его клинок, она продолжала кричать:

– Долой оружие, если не хотите погибнуть! Рыцарь леопардового льва продолжал стоять, держа меч над собой. Смолисто-черный конь, вдруг судорожно дернувшись, поднялся на ноги и подошел к нему. Копыта его не касались земли… Раздалось тихое ржание.

– Мавр! Мой хороший, рад видеть тебя, – произнес воин, опуская меч. – Что ж, мы снова вместе… Рыцарь одним движением очутился в седле.