А. Живой - Битва на Калке

Воевода торопил своих подопечных, шли ходко. Слава Богу, Христич больше не гнал как вчера, а то очень скоро не досчитались бы еще одной телеги. «Интересно, – даже подумал Григорий, – сколько ладей утопил этот бравый капитан пиратского происхождения, пока научился держать руль? Или это он так прикалывается от жизни».

За полдня не повстречалось на пути черниговцев ни одной живой души: ни русской, ни половецкой. Никаких становищ. Взгляд Забубенного блуждал по полям не находя ничего приметного. Только пару раз ему привиделось, что далеко впереди, по ходу движения, из-за горизонта поднимаются клубы дыма от пожарищ. Но теплый ветер быстро разметал эти подозрительные столбы, превратил их в бесформенные облака, похожие на темные тучи, оставив Григория в недоумении: было это или нет. Может, привиделось из-за жары или просто дождь собирается?

К полудню, когда высоко поднявшееся солнце нещадно терзало ратников, отряд остановился на привал у очередной речушки, берега которой поросли высокой травой. Речка была довольно быстрой на вид и несла свои воды на юг. Ратники остановили обоз под тремя чахлыми деревцами, дававшими небольшую тень, приготовили походный обед, и разлеглись на дневной отдых.

Но воевода не спал. Устроившись в тени одного из деревьев местного оазиса, он подозвал к себе ближайших помощников: Данилу с Курей, да Еремея с Кузьмой, мужей мудроватых. Держал с ними совет, и, судя по всему, отдавал приказания. Григория не звал, видно колдун был сейчас не нужен. Но колдун и не обижался, ему было жарко, а скакать куда-то по степи на самом солнцепеке он и не особенно рвался. Не колдуна это дело. Окончательно утомленный солнцем Григорий, проваливаясь в жаркий сон.

Спалось Григорию в чахлой тени ужасно, жарко и потно. Снились всякие гадости на тему стервятников, глодавших его печень. Обычно так плохо он спал в прошлой жизни когда, либо переест, либо недопьет. Спать на жаре в силу проживания в северном климате ему доводилось редко. Можно сказать, совсем не доводилось. Да, кроме того, после обеда в деловом двадцать первом веке спали редко. Только американские бизнесмены, которые всем своим помощникам, – секретарям, менеджерам, почтальонам и грузчикам, – советовали «не стоять, когда можно сидеть и не сидеть, когда есть возможность лежать». А для выполнения этих полезных советов настоятельно рекомендовали всем держать в своем кабинете кушетку для отдыха, что обычно грузчики и делали.

Измучившись во сне от проклятой птицы, Забубенный усилием воли прервал эти пытки Прометея и проснулся. Над лагерем стоял послеобеденный храп. Не в силах больше спать Григорий решил пойти к реке умыться. Он встал, отряхнулся и медленно побрел к недалекому берегу речушки, стремившей свои довольно быстрые для равнины воды на юг. Видно эта река казалась себе уже горной. По дороге Забубенный заметил несколько дозоров, но дозоры не заметили его, ибо спали в наглую, позабыв про свои посты.

«Эх, служба, – покачал головой Григорий, проходя мимо кемаривших ратников, но будить не стал». Ибо пробудившиеся дозоры могли помешать купанию.

Подойдя к невысокому, но обрывистому берегу, подмытому быстрыми волнами, Григорий разделся, аккуратно сложил пояс с мечем, сбросил с себя даже исподнее, и голышом стал пробираться нащупывая проходы между высоких кустиков травы к благословенной воде. Нырять не стал из соображений секретности, ведь его не совсем худое тело, еще не тронутое загаром, могло вызвать при погружении мощный всплеск, или того хуже, обрушить часть берега, а это было не к чему. Он решил окунуться по-тихому и назад, пока не получил нагоняй от высокого начальства разведкаравана.

Нащупав пальцами водную стихию, Григорий с наслаждением погрузился и, сделав два мощных гребка, оказался на середине речушки, ширина которой едва ли превышала двадцать метров. Заплыв туда, Забубенный перевернулся и лег на спину, подставив свое белое брюхо солнечным лучам. Вот теперь солнце стало в радость. Великий механик даже зажмурился от удовольствия и слегка поскуливал, балдея в прохладных волнах. Речка, по температурному режиму, как ни странно, оказалась действительно близкой к горной. Плавать в ее мутной воде было довольно прохладно, хотя и терпимо. Зато Забубенный быстро оклемался от кошмарных снов, несколько раз нырнул, пытаясь достать дно, и не достал. Но старался он не сильно, видимость была нулевая, неизвестно какой камень можно было схватить головой на дне. Но, судя по ощущениям, метра три в глубину здесь было. Может и больше.

Побарахтавшись в свое удовольствие, Григорий огляделся по сторонам и увидел, что уже отплыл в низ по течению метров на пятьдесят от места стоянки, но решил, что возвращаться еще рано. Холмик с тремя деревцами был виден хорошо, а обратно он и по берегу дойдет, хоть и голышом. Людей здесь все равно нет. Скоро неизвестная река делала широкий поворот, где Забубенный и задумал «сойти» на берег. А пока он снова лег на спину, распластался по поверхности, изобразив морскую звезду, и расслабился, превратившись в часть реки. Жизнь была хороша, даже в древней Руси не смотря ни на что. Главное, – вовремя искупаться.

Вверив себя течению, великий механик плыл по нему с нескрываемым наслаждением, отфыркиваясь с закрытыми глазами, изредка пошлепывая по поверхности воды ладонями, чтобы не заснуть совсем. А на поверхность его памяти вдруг снова всплыли картины из прошлой жизни. Ему вспомнились родные озера Питера, неподалеку от станции метро «Озерки» на Поклонной горе, где он часто купался в детстве и позже, когда уже превратился в подростка с первыми признаками усов. А когда вырос совсем и случилась перестройка, живописные места, где раньше спокойно могли гулять люди, застроило и заселило собой всякое быдло, возжелавшее иметь особняки на природе, но в черте города. Теперь оно с радостью отдыхало, проезжаясь на водных мотоциклах по головам плавающих в той же акватории людей, сильно удивляясь что в их домашнем озере барахтаются какие-то инфузории.

Забубенный качался на волнах, все больше расслабляясь. По опыту он уже знал, что в самом начале отдыха из головы долго лезли всякие гадости, и жизнь казалась невыносимой и несправедливой. Но, стоило пройти времени, как поток гадостей из головы постепенно иссякал и природа давал о себе знать, замещая беспокойство расслаблением, сном, а потом и хорошим настроением. Чем больше времени человек проводил на природе, тем лучше расслаблялся.

Пройдя круг, размышления Григория вернулись в то время и место, где он волею фантастической судьбы сейчас находился. «Что-то я давно не смотрел на берег, – проскользнула по поверхности расслабленного сознания мысль, – пора возвращаться, а то унесет к черту в Черное море».