Владимир Поселягин - Братишка

– Понятно…

Как ни странно, мы покинули Москву, и тут я забеспокоился: куда это ещё меня везут? Оказалось, на ближнюю дачу Сталина. Вон оно как. Сопровождающие остались у ворот, а меня перехватил местный сотрудник. У сторожки осмотрели и попросили сдать оружие. Ну какое у меня оружие? Пара ножей да мелочёвка, но сдал, раз вежливо попросили. Дача была не такой и большой, я-то думал, это будет монументальное здание, громадина, а тут дачка, скорее всего, на несколько комнат. Сталин и Берия были в кабинете – довольно большая комната, – сидели в креслах у стола. Окна занавешены плотными шторами, чтобы ни огонька не вырывалось наружу, ночные налёты на Москву продолжались. Мне даже кажется, усилились.

– Здравствуйте, товарищ Сталин, здравствуйте, товарищ Берия, – проходя в кабинет, поздоровался я. – Хорошая дача. Воздух тут чистый.

Выдохнув облачко табачного дыма, Сталин погасил папиросу – опять не трубка! – и с какой-то странной весёлостью посмотрел на меня:

– Присаживайся, Александр, поговорить нужно.

– Если вы, товарищ Сталин, о том, что в эфире было, сразу скажу: что знал, то и рассказал. Не всё, конечно, времени не хватило, но многое. А ответ на вопрос не скажу, времени – месяц, если хотите приз выиграть, всё в ваши руках.

– Твоё? – просто и прямо спросил он, протянув мне лист тетрадной бумаги.

Взяв его, я пробежал глазами по первым строчкам – а это действительно было написано мной, те самые предсказания, которые я Берии отправлял, – и стал вдумчиво читать. Листок специально выбрали такой, что без других понять, о чём написано, достаточно сложно. Для проверки сунули, к гадалке не ходи.

– Изучил? Верни, – велел Берия.

– Сейчас, я не дочитал ещё, – развернулся я к хозяевам боком и увеличил скорость чтения.

Меня тут же схватили за ухо, отчего я зашипел, и отобрали лист.

– Даже половины прочитать не успел, – обиженно насупился я.

Понятно, что играл, при всех подозрениях я категорически не хотел выдавать, что эти сообщения действительно написаны мной. Я даже жалеть начал, что вообще их отправлял. С другой стороны, эфира не было бы, никто меня не услышал бы.

– Так это не твоя работа?

– Нет. Только я не понял, о чём там. Вижу, что важное, о нефти где-то в Татарстане, и всё.

– А мои специалисты говорят, что если бы ты писал левой рукой, то почерк был бы схож, – слегка наклонившись вперёд, сказал Берия. Сталин в этом разговоре пока не участвовал, сидел и с интересом за нами наблюдал. – Вот листок, вот перо, чернильница. Пиши, я диктовать буду.

– Да пожалуйста.

Моё такое лёгкое согласие явно озадачило обоих присутствующих, однако нарком всё же довёл дело до конца. Он взял со стола книгу и продиктовал отрывок. Я лишь пару раз попросил помедленнее, рука левая, а пишу ею не так быстро, как правой. Когда эта экзекуция закончилась, я потряс пальцами левой руки, неудобно ею писать, не привычно, и передал лист наркому. Тот, приблизив его к свету настольной лампы, сравнил тексты.

– Писал быстро, значит, поменять почерк с ходу не мог, – явно озадаченно пробормотал тот. – Ладно, специалисты позже посмотрят.

– А в чём дело-то? – поинтересовался я.

– Человека одного ищем, – нарушил молчание Сталин, покосился на пачку папирос на столе и слегка вздохнул, видимо, курить хотел.

– Если сам не нашёлся, значит, не хочет, чтобы его нашли, – пожал я плечами. – Так логично.

– Логик, – хмыкнул Берия.

В это время в кабинет вошёл один из сотрудников, я даже не заметил, как его вызвали. Нарком передал ему оба листа, и тот покинул кабинет. Честно говоря, вся эта ситуация мне не нравилась, тревожно было, да ещё эта парочка больше молчала, переглядываясь, я реально не хотел говорить, что это действительно я писал эти сообщения. Тут Сталин сказал:

– Мы знаем, кто ты, ты действительно Александр Поляков, только из будущего, и не зря в школе носишь кличку Адмирал, не только из-за своей излюбленной морской фуражки. Ты ведь в будущем был хозяином яхт-клуба. Говори! Всё расскажешь?

Тут Берия чуть приподнял верхнюю губу, показывая клыки, и с них закапала кровь.

– Да что вообще происходит?! – вскочил я со стула. Оба моих собеседника встали, глаза их стали пустыми, клыки были красными от крови. Когда они меня схватили и клыки Сталина впились в шею, я только и успел промямлить:

– Печеньки.

– Ох. – Проснувшись, я заскрипел сеткой кровати и сел.

Дико осмотревшись, я упал на мокрую подушку, да и сам был мокрым от пота, и, мысленно прокрутив тот кошмар, что только что приснился, усмехнулся. Кошмар моментально начал стираться из памяти, начали исчезать все мелкие детали, но всё равно я подивился сну. Красочный он был, натуральный. А как сон идеально лёг на вчерашний день, вернее, ночь! Дотянувшись до стола, я посмотрел на часы. Хм, три часа ночи. Я, как проводил вчера Танюшу, вернулся, все уже спали, лишь дед пыхтел папироской у крыльца, так что мы немного поговорили и тоже пошли ложиться. Как уснул, не заметил, а тут этот кошмар… Приснится же такое! Бр-р-р.

Разговор с дедом запомнился. Дед, работая в порту, заказал дрова, да, была там услуга такая до войны, но и сейчас она действовала. Можно купить брёвна, они дешевле, поленья или уже наколотые дрова, вот они гораздо дороже. Мы с дедом решили брать дрова, четыре машины. Колоть времени нет, а так на зиму четыре печки, плюс баня, много дров нужно. Раньше уголь в продаже был, но сейчас не продавался, всё на нужды фронта уходило. Однако были ещё торфяные брикеты, спрессованные специально для домовых печек. Пару машин было бы неплохо взять. Ну хотя бы одну.

Немного полежав, я перевернул подушку, сухой стороной вверх, подумал и, встав с кровати, перевернул ещё и матрас, перестелил бельё, на сухом спать приятнее. Я уж думал – заболел, больно уж в пот бросило, но нет, состояние вроде нормальное. Попил воды и, снова устроившись на кровати, быстро уснул.

Больше ничего не снилось, а утром ничего и вспомнить не смог. Бабушка разбудила, а деда уже не было. Сегодня у него выходной, но он спозаранку ушёл в порт. Скоро баржа должна с дровами прийти, вот дед и надеялся хотя бы одну машину купить, с доставкой. Собравшись, я направился во вторую половину дома. Все уже тут были за столом. Так что я устроился на свободном месте и приступил к завтраку. Сегодня яичница со шкварками и ломоть вчерашнего хлеба. Ох и вкуснотища, да ещё с утрешним козьим молоком!

– Мама, – сделав первый глоток чая, позвал я её.

Она уже успела выпить чай и собиралась – ей тоже на уроки нужно, школьница.

– Что? – выглянула она на кухню.

– Я насчёт зимней одежды. Домисезонная у нас более-менее есть. Да и то не у всех, а уже холодает. Это воскресенье пропускать нельзя. Все пойдём на рынок, будем на каждого покупать зимнюю одежду, обязательно. Задерживать с этим не нужно, да и цены с каждым днём растут. Таню нужно предупредить, и чтобы дед договорился со сменщиком, а то в воскресенье у него работа.