Владимир Поселягин - Братишка

На вокзале ни о каких билетах и речи не шло, народ набивался в поезда только так, милиционеры с трудом сдерживали их. Такой ажиотаж был понятен: все в Москве знали, что немцы на подступах. Паники как таковой не было, но народ бежал. Поезд замер, и машинисты засуетились, заправляя его углём и водой. Посмотрев, как люди штурмуют вагоны, я покачал головой и, свистнув лаек, чтобы не отставали, направился к голове поезда. Да, поехал я с Волком и Баламутом. Так-то последнего звали Смелым, но из-за частых ситуаций, в которые попадал этот пёс ещё щенком, к нему намертво приклеилось это прозвище, да и сам он на него откликался. Винтовку в чехле я закрепил на вещмешке, заполненном до отказа, тяжёлый, меня аж мотало, когда я всё на себе нёс. А как иначе, тут и посуда мне с псами, пропитание, одеяло сверху привязано, боеприпасы, пятьдесят патронов к винтовке и двадцать к револьверу. Обменный и подарочный фонд ещё был. Да много что нужного. Я планировал под Горьким по лесам походить, изучить, если повезет – поохотиться. Поэтому и лаек с винтовкой взял, не только развеяться.

– Здорово, братцы.

На моё приветствие обернулись оба чумазых машиниста.

– И тебе здравствуй, – степенно сказал старший из паровозной команды, пригладив роскошные будённов-ские усы. – О, а я тебя знаю. Сын мой всё тобой восхищается. Поляков. Я прав?

– Он самый. Мне в Горький нужно, дня на три-четыре, потом обратно. А в вагонах, сами видите, какая давка. С вами реально прокатиться? Я заплачу и за себя, и за псов.

– Ещё чего вздумал! – возмутился старший. Я уже думал, что всё, облом, как он добавил: – Деньги еще брать! Так поедешь. Только смотри, у нас жарко и тесно. И псов своих попридержи, чтобы не кусались.

– Ничего. Мы в уголке как-нибудь.

– Ну давай тогда, залезайте, пока никто не смотрит.

Скорее тот шутил: и милиционеры на нас поглядывали, и трое рабочих из местных, что помогали в заправке паровоза. Забравшись сам, я свистнул псов, которые явно опасались пышущего паром паровоза, но всё же внутрь запрыгнули. Я расстелил им в стороне одеяло, положил рядом вещмешок и устроился рядом. Получилось так, что те лежали между стенкой и мной.

Постоял поезд у перрона ещё минут двадцать, после чего тронулся с места.

Вот так началось моё путешествие. Я с немалым интересом наблюдал за всем, что делали машинисты, они даже показали, кто за что отвечает, и дали посигналить. Псы сначала были насторожены, дёргались, но потом привыкли и почти весь путь проспали. Во Владимире машинисты сменились, но новая паровозная команда тоже мне обрадовалась.

Горьковская железная дорога так и стелилась по рельсам, и паровоз тащил вагоны, останавливаясь на каждой станции, выпуская и принимая новых пассажиров. И вот наконец мы оказались в Горьком. Сутки ехали. Привыкший к быстроте поездов следующего века, я не роптал: да, пришлось спать на подстилке в тендере паровоза, ну и что, зато мы оказались на месте.

– Прибыли, – сообщил Степан, старший машинист. – Мы на переезде сбросим ход, сможешь спрыгнуть. Дорогу я тебе описал, не заблудишься.

– Спасибо.

Как только показался переезд, я дождался визга тормозов, поезд заметно сбросил ход, и спрыгнул, сделав кувырок. Обе лайки тоже не испытали проблем и суетились у моих ног, принюхиваясь к новым запахам. Я помахал рукой машинистам, мол, всё в порядке. Те дали гудок и чуть прибавили ходу.

Степан местным был, я не стал описывать ему, из-за чего еду в Горький, всё же чужой человек, но пояснил, что мне нужен райотдел милиции в Советском районе города. Вот он подробно и рассказал, как от переезда добраться до него. Уже полчетвёртого, пока дойду, стемнеет, но надеюсь застать нужного сотрудника на работе и получу ключи от дома, где и переночую. Тот замок, что висел ранее, милиция при обыске сбила и повесила свой, служебный, надо будет его чуть позже сдать. Это мне мой следователь рассказал, ещё когда документы на дом передавал. Нашли ли что в этом доме криминального, не знаю, до меня эти сведения не доводили, но тот был в порядке. Правда, о доме лишь знаю, что он был кирпичным и на достаточном удалении от предприятий, которые повадились по ночам бомбить немцы. Жилые кварталы страдали.

Короче, нужный район находился на другой стороне Оки. Вот Степан и сказал, что мне в центр с ними двигаться не стоит, чего зря время терять. Тут напрямую можно добежать до ближайшей трамвайной остановки и с одной пересадкой я буду на месте. Вот так я и поступил. Остановку нашёл быстро, дождался нужного трамвая, тот переполнен был, однако я уцепился на подножке и покатил. Лайкам места уже не было, но они не отставали, пусть жирок растрясут. У парня, по виду из мастеровых, что стоял, уцепившись, рядом со мной, спросил, где нужная остановка. Ответил не он, а соседка с другого бока. Ещё четыре проехать – и пятая моя. Там я пересел на другой трамвай, этот был не такой забитый, даже билет покупать пришлось. Три остановки – и я на месте. Когда покинул вагон трамвая, псы стояли тут же, тяжело дыша, вывалив язык. Так что пришлось идти помедленнее, чтобы они перевели дух. Пар от них так и валил. Хорошая у них пробежка выдалась.

Когда Степан описывал мне этот район, особенно как добраться до отдела милиции, то я не мог не поинтересоваться улицей с моим домом. Тот её знал, хотя и плохо. Она будет по пути пересекать ту, по которой я пойду к райотделу. Вот я и решил – а почему не завернуть, пока стемнеть не успело, и не осмотреть дом? Хоть визуально буду знать, да и дорогу запомню. Так что, убедившись, что свернул, где нужно, у прохожих уточнял, добрёлся до дома номер двадцать семь по улице Деловой. Удивлённо осмотрев его, разрушений особых на улице я не заметил, хотя бомбят город основательно, остановил женщину в модном пальто и шляпке и уточнил у неё:

– Извините, это улица Деловая дом двадцать семь?

– Видите же табличку, – дёрнула та плечом и двинула дальше.

– Да, вижу, – пробормотал я, расстёгивая тулуп и доставая наган. – Похоже, в моём доме завелись незваные гости.

Это было так: снег очищен к воротам, в левом окне виден свет. Ночь ещё не наступила, хотя и стремительно темнело, а окна не закрыты. Прикрывая оружие полой тулупа, я энергичным шагом двинул к дому. Это какая же гадина, пользуясь отсутствием хозяина, решила мой дом к рукам прибрать? Урою. Не для того я ту аферу с избавлением от тел провернул, чтобы моё новое имущество у меня было вот так нагло украдено. Кто же это осмелился жить без разрешения? Думаю, какие-то пришлые решили пожить в доме, заметив, что он пустует.

Сам дом меня, честно говоря, не заинтересовал. Пока я шёл к нему от центра, то видел разное. Участки маленькие, строения чуть не наползали друг на друга, хозпостроек по бокам почти нет, если только на заднем дворе. Здесь же было лучше. У моего дома, например, был хоть и небольшой, но приличный участок. Сам дом стоял в полутора метрах слева от деревянного забора с соседями. Справа – широкие деревянные ворота, через которые может проехать грузовик, в них калитка. Дорожка прочищена именно к калитке. У ворот, с другой стороны границы участка, длинный дощатый сарай. Больше мне отсюда было не видно, во двор нужно зайти. Дом действительно из красного кирпича, с виду купеческий, но я знал, что это не так, тридцать третьего года постройки по документам. Свежак. Проведены водопровод и канализация, хотя сейчас они должны быть отключены. Отопление печное. Постройка классической архитектуры. Такой же, что мне достался в Москве: может, прошлый хозяин специально так подбирал, или ему просто попался такой же. Большая комната, три окна которой со ставнями выходят на улицу. Две печных трубы. Это всё, что я мог распознать по внешнему виду дома.