Владимир Поселягин - Сашка

Дед завздыхал, а я задумался. В пути я искал любую возможность узнать, как идёт эта история. Конечно, я не знал точных дат, когда был отдан тот или иной город, когда это объявляли по радио, удалось трижды прослушать такие сообщения на улицах деревень и одного городка. И не заметил каких-либо изменений, всё как и в моём мире, и это меня тревожило и злило, а раз так, значит, и битва под Москвой будет. Естественно, меня добровольцем в ополчение не возьмут, возраст не тот, но попартизанить я смогу, вот к этому и готовился. Оружие мне реально было нужно. Так что особо я не переживал, что якобы ограбил бойцов, тем более у них я как раз ничего не брал, ну кроме патронов, но ими их и так снабжают, а у меня подобного снабжения нет. Вот и приходится придумывать разные способы законно пополнить боезапас, как я это сделал с автоматом. Совесть меня не мучила. Разве что всё чаще стал думать, что зря не попробовал пробиться к Сталину и не рассказать о будущем. Понимаю, что идея бредовая, ну кто меня стал бы слушать? Тем более особо ничего рассказать я не смог бы, кроме начала войны, не учёный и историк, а обычный бизнесмен, который умел жить и давал жить другим. Качества, скажем, не те, чтобы меня встретили с распростёртыми объятиями. Да и свобода мне была дороже. Спасти тех, кто пострадал, погиб или пропал за первые месяцы войны, да и вообще за эту войну? Я думал об этом, ещё когда лежал раненый на печи у деда, очень долго думал. Не посчитайте меня трусом, но я тогда реально испугался. А если я всё не исправлю, а история изменится и станет ещё хуже? Эту версию я знаю, и как раз она, несмотря на потери, была самой приемлемой, именно поэтому и с отправкой писем я тянул до последнего, чтобы минимизировать потери в первый год войны. Ведь я хоть и не историк, но всё же разнообразно развитая личность, и мне было известно, что в начале сорок первого года англичане чуть ли не заключили мир с немцами, там какая-то мелочь помешала. А тут хватило бы толчка от меня, как англичане вошли бы в ОСИ и было бы совместное нападение, а вот этого наши не выдержали бы, точно не выдержали. Этого и боялся, долго думал и гадал, что выбрать. Вот и решил переложить выбор на волю случая. Взял монетку и подбросил. Выпала та сторона, где информацию подавать можно, но дозированно и очень осторожно. Вот такая история. А сейчас уже сомневаться начал, что монета упала нужной стороной.

– Да-а, вот как всё повернулось, – вздохнул я.

Дед косо посмотрел на меня и тоже вздохнул. Так и ехали дальше вместе по тихому лесу. Хотя нет, уже не тихому, вдали загрохотали бомбы. Что-то бомбят. Достав карту, я провёл пальцем по линии в ту сторону и задумался.

– Хм, а кого это бомбят, тут же нет нормальных целей? Может, нашу часть какую при передвижении по дороге? Да и рано, только-только рассвело.

Кто и кого бомбил, мы так и не узнали, как двигались лесом по разным дорогам, так и шли, а тут были кругом леса. Подлянок от майора я так и не дождался, но был один случай в этот же день, когда мы покинули лагерь у Старой Руссы. Не хочу его особо описывать, в общем я лишился вальтера, того, что ППК, обзавёлся синяком на солнечном сплетении и разбитой губой. Один командир НКВД, который остановился рядом и подошёл спросить дорогу, заметив, что у меня сбоку топырится, побил и отобрал оружие, тут же прыгнул в машину и усвистал. Я даже сразу и не понял, что произошло, стою в майке, и вдали пыль от уезжающей машины. Когда смог отдышаться, конечно, бросился к телеге, да поздно. Очень быстрый и резкий оказался, скотина, бил не жалея. Я пока СВТ откапывал, тот ушёл. Не успел, до сих пор обидно. Семья в шоке от такого зрелища. Ладно, через пару дней я успокоился и перестал строить планы вырезать весь наркомат, хрен с ним, повстречаются ещё наши пути-дорожки.

Армейские посты встречались трижды за следующие четыре дня, пока мы не выехали на главную трассу до Москвы, полную беженцев. Появились переполненные рейсовые автобусы, машины, включая гражданские, всё двигалось в сторону Москвы. И мы, вернувшись к привычной скорости передвижения, километров двадцать пять – тридцать в сутки, иногда отдыхая пару дней в подходящих местах, также с каждым днём приближались к столице.

После Старой Руссы я был несколько напряжён, ожидал подлянки от армейцев. Когда первый пост засёк, практически всё снял с телеги и повозки, укрыв в кустах и проехав его, на нас даже внимания не обратили, потом несколько часов бегал в обход поста, всё перенося. Второй пост проехал с осторожностью с грузом, как-то не было желания больше всё на себе или волоком тащить, первого раза хватило. Ну а третий пост – ни я на них, ни они на меня не обратили внимания. Вот так и ехали, и чем дальше, тем меньше людей в военной форме мы видели. В последние дни так вообще ни одного, тем более, когда добрались до Твери, на пару дней остановились на окраине, пополнили припасы и ушли с основной трассы, снова двигаясь просёлочными дорогами. Все уже привыкли к такой жизни, и, когда появился указатель, что до Москвы тридцать два километра, некоторые не могли поверить, что всё, завтра прибудем на место.

Остановившись у указателя, я стал созывать всех к нему. Маринка с Ольгой на велосипеде умотали дальше, они за всё время движения от Старой Руссы почти не сходили с него, и за дорогу Маринка стала вполне опытной велосипедисткой, теперь ещё и пассажиров катала. Она нашим дозором была. Конечно, мы уже давно оторвались от немцев, не наступают нам на пятки, да и с опасных земель ушли, не требуется, если приспичило в кустики, стоять рядом и охранять с винтовкой в руках, как мы это делали раньше, а то так зевнёшь – и утащат. Повезёт, если вскрикнуть удастся. Да-да, мы сами не раз находили тела таких несчастных зарезанных и ограбленных, да и от других беженцев не меньше историй наслушались. Беда сплачивает, многие беженцы организовывались в группы и охраняли друг друга. Это помогало, число пропаж у них резко снизилось, одиночкам же не везло. А тут последние недели всё спокойно было, да, беженцев хватало, однако и ограблений стало меньше. Я не говорю, что совсем исчезли, то коня уведут, то девушка красивая пропадёт, таких по кустам надо искать, но в целом безопаснее стало. Я уже перестал обшаривать кусты на предмет неопознанных тел, мне хватило первых криков малышни, когда они впервые такое тело нашли. Не стоит их им видеть, вот всё и осматривал.

Марина с Ольгой вернулись, притормозив рядом, соскочили на землю.

– Что случилось?

– К знаку собираемся, хочу памятное фото на его фоне сделать. В семейный фотоальбом.

– Ага, мы быстро.

Обе сестрички, прислонив велосипед к борту моей телеги, умчались к повозке деда и там со всеми остальными начали прихорашиваться у небольшого зеркальца, под наше с дедом недовольство, ждать приходится. Одному Димке пофиг, бегал в догонялки вокруг телеги с лайками. Те тоже веселились не меньше. Кстати, малышню я старался почаще с телеги спускать, чтобы ходили побольше и бегали, так что игры в догонялки вокруг двигающихся телеги и повозки – обычное дело. Да я и сам часто шёл рядом с телегой.