Юлия Гордон-Off - Война

Дальше ничего особенно интересного не было, а я уехала на "Новик". Солдаты, а особенно казаки прибарахлились, тащат какие-то узлы. Нашли два комплекта карт с нанесённой схемой минных полей, один сразу с миноносцем передали для миноносцев у южных островов, теперь он по акватории перемещался не опасаясь, карты сверили, данные совершенно идентичны, что вселило уверенность в достоверности данных по минным полям. На "Ермак" загрузили больше сотни пленных японцев, а на "Всадник" и "Забияку" по полсотни корейских рабов, после того, как они захоронили убитых жителей двух деревень, в общей сложности убитыми обнаружили больше семисот местных жителей. "Джигит" ушёл к острову Кхас-Ян-Тау, там солдаты взяли обе батареи целыми и мы решили забрать пушки и боезапас, на другом острове одну батарею успели взорвать, на другой батарее оказались древние заряжаемые с дула китайские безлафетные пушки на самодельных станках, которые взорвали, чтобы не возиться. На канонерках тоже что-то любопытное нашли, но я не интересовалась, почему-то накатила сильная усталость, и я пошла спать.

Через девять с лишним часов десант начал грузиться на корабли, меня к этому времени разбудили, в седьмом часу пополудни мы кильватерной колонной пошли на выход, а миноносцы выставляли мины на внутреннем рейде. Мы проскочили к месту встречи, забрали собравшихся во главе с "Маньчжуром" и повели их навстречу каравану, который теперь неспешно шёл со всеми ходовыми огнями. За "Ермаком" на буксире шёл наш побитый на камнях миноносец, а за "Забиякой" японский большой миноносец, который получил одно сквозное попадание и даже не затонул на мелководье, а команда его покинула, наши моряки закрыли пробоину и откачали воду и сейчас он покачивался за кормой русского корабля. По нашим наблюдениям, в основном Сергея Николаевича, мы не смогли на рейде уничтожить и выскочили один истребитель и восемь миноносцев, то есть если считать, что в базе были все корабли, то мы уничтожили своим артиллерийским огнём двенадцать миноносцев и семь истребителей, плюс торпедировали два транспорта. Миноносцы уничтожили торпедами две канонерки, контрминоносцы перехватили и потопили четыре миноносца. То есть сбежали истребитель и четыре миноносца. На берегу уничтожены две батареи, а две захвачены и сейчас на "Джигите", уничтожены и взяты в плен более четырёхсот японских матросов и офицеров, освобождены около ста корейских рабов. И как результат, японская база у нас под боком перестала существовать.

К сожалению, погибли три матроса, два на утонувшем миноносце и один сигнальщик на берегу, у казаков погибших нет, у солдат восемь человек. Раненых и обожжённых моряков семеро, казаков шестнадцать, солдат тридцать восемь и поручик. Думаю, что, не смотря на потери, нашими результатами Макаров будет очень доволен. У нас на крейсере кроме экипажа утонувшего миноносца, ещё почти сотня солдат и казаков. Паразиты где-то нашли рисовую водку и половина выпившие, наши вроде не пили, но боцман уже получил втык, так, что сейчас его рык сквозь темноту ночи раздаётся на всех палубах. Мы снова в передовом дозоре. Утром неспешно входили в Артурскую гавань под салют наших броненосцев. Я вымоталась ужасно, только уже засыпая в объятиях любимой Машеньки поняла, что вымотали волнение и страх провала нами спланированной операции и едва всё основное закончилось произошёл откат и меня потянуло в сон и вот только сейчас под уютное посапывание в ухо и бороду милого носика, наконец отпустило державшее напряжение.

Сегодня докладывали Матусевич, Кондратенко и Лощинский, меня Макаров попросил прийти завтра...

*- Всё рассказанное в этом фрагменте практически правда. Действительно, Занданов Антон Бадмаевич один из немногих бурятских генералов, по поводу чего он многократно подтрунивал, до выхода в отставку возглавлял всю медицинскую службу Северного флота, а потом долгие годы преподавал на кафедре Организации и тактики медицинской службы в ВМА имени Кирова. Чем и объяснял, что он давно уже не врач, а больше начальник и политик, потому капельницы доверяет ставить мне.

**- Абсолютная правда, в клятве врача Советского Союза и соответственно в клятвах которые дают медсёстры и фельдшера существовал пункт, что дающий клятву обязуется "БОРОТЬСЯ ЗА БЕЗЪЯДЕРНЫЙ МИР!". В какое размягчённое серое вещество мог прийти бред, позволивший вставить это в присягу врача, я не знаю, но считаю этот пункт весьма показательным для характеристики построенного при Брежневе РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА. То есть все узаконено занимались не своим делом, а дело, которому учили, и за которое, по логике, платили зарплату, было далеко не на первом месте. Как лишение премии и выговор за невыход на первомайскую демонстрацию после изнуряющего суточного дежурства, а через сутки нужно выйти на следующее...

Назавтра на "Петропавловске" в адмиральском салоне мы сидели втроём, кроме Макарова был ещё Василий Васильевич Верещагин. Я не очень сильна в живописи, и вообще из картин мне всегда нравились совсем не те, что считаются официальными шедеврами типа Пикассо или Малевича. А вот то, что помнится из изображённого Верещагиным, даже не его "апофеоз войны" с грудой обглоданных черепов, а зарисовки из Туркестанского похода. Так, что видеть великого русского художника была очень рада. А Верещагин хотел поблагодарить за операцию на Эллиотах, в которой поучаствовал, сделал несколько набросков, "прикоснулся к материалу", поучаствовал в работе комиссии с моей лёгкой руки и искреннего желания самой от этой работы отвертеться. Оказывается на обратном пути они очень плодотворно сошлись с Павлом Николаевичем Некрасовым, и он очень посоветовал художнику самому побывать на легендарном корабле, что объяснил особенным духом, может Клёпа ему куда-нибудь покакала, хихикнулось невольно, но по абсолютной серьёзности обоих поняла. Что от меня ждут какого-то вердикта:

- Извините, Василий Васильевич! Я не совсем понял, что именно от меня требуется?

- Ну, как же, Николай Оттович! Вот Степан Осипович говорит, что на корабле всё решает командир и даже он властью нАбольшего начальника здесь на корабле распоряжаться безоглядно не может! Вот я и прошу Вас на свой "Новик" меня пустить, а если ещё в море меня возьмёте, просто не найду тогда слов благодарности! Ей же Богу!

- А, если только в этом дело, то милости просим к нам в гости! Будем очень рады принимать великого русского художника!

- Вот уж скажете тоже! Я всего лишь рисую тех кто историю творит, а сам просто зритель!

- Да? И Георгиевский крест Вам случайно подарили?!*

- Полно Вам! Николай Оттович! А Вы знаете, что я портрет Вашей жены заканчиваю, если хотите, хотел бы Вам его показать и мнение Ваше о нём услышать, как самого ей близкого человека.