Максим Макеев - Московское боярство

Чисто по-человечески, надо беспредел покарать. Причём жёстко, чтобы не было потом желания нас на прочность проверять да наших должников в свою пользу трясти. Но по местным понятиям, укладу жизни — надо идти с головой разговаривать, пиры там гулять, так вопрос решать. Но и тут старейшина выкрутится — скажет, мол, не я их посылал на БТР кидаться, не мне и расплачиваться. А инструмент железный он как дань взял, со своих налогоплательщиков. Какие тут могут быть претензии?

— Вот что Федя, сейчас мы ничего решать не будем, твои слова я услышал. Обожди тут…

— Да мне сеяться надо, — грустно промолвил корел.

— Ну тогда дуй к себе, мы как придумем что-нибудь, я тебе или человека пошлю, или сам появлюсь. Про долг не сильно переживай, нам не к спеху, детки ваши присмотрены да ухожены. Ты, кстати, как, не хочешь проведать?

— Да с таким лицом, — Федя потер фингал, — перед сыном появляться не хочу, пусть спокойно у вас живёт.

— Ну сам смотри. Пока тут перекантуйся тогда, а по утру пойдёшь через болото. А мне ещё Жуковских доморощенных надо проведать.

Мужики-воздухоплаватели сидели грустные, зыркали периодически недобро на Лаврентия, тьфу, Лавера. Тот тоже с потерянным видом, вроде, старался для всех, а тут претензии от Государя.

— Здорова ещё раз, аэронавты. Ну, рассказывайте, как вы до жизни такой докатились. Делитесь, так сказать, впечатлениями…

Всё просто — уж очень восторженно Лавер про фонарики мои рассказывал. Вот и подговорил мужиков ему помочь. Те сначала отнекивались, потом, когда первый фонарик полетел, прониклись, и теперь вот сидят, клеят шары. Ну, не шары — гигантские сосиски какие-то, не удобно иначе запускать их с башни. Мужикам — выговор и штраф за то, что вместо дозора аппликациями занимаются. Потом — премию в два штрафа каждому, но с условием, что в следующий раз такого безобразия не будет. Дозорные повеселели, начали бойко рассказывать про свои успехи с фонариками. Лавер пока молчит, с ним отдельный разговор будет. Его я вывел как Федю, на доверительную беседу.

— Ты здорово придумал, правда. Только пару моментов не учёл. Первый и самый главный. Ты у нас кто? Госбезопасность. А значит должен был подумать над тем, что сообщения твои, да нашим гражданским кодом, ну, словами из длинных и коротких чёрточек, любой дурак прочитать сможет, если он в Москве учится. К типографии то у нас доступ есть у некоторых, поймут твои сигналы. Это первое. Второе. Почему сам делал? У тебя шар на сколько поднимается?

— По верёвке — на двадцать два метра, дальше не идёт… — грустно ответил Лавер.

— Ну вот. А почему знаешь?

— Тяжёлый очень. А тонкий не держится крепко, толще делать приходится.

— Потому не из бумаги его сооружать надо, а из ткани специальной, да так, чтобы не сгорало всё. У тебя же одноразовый шар получается? Ну вот, я так и понял, по вспышке пламени на стене Москвы определил. Значит, надо подключать наших девочек, пусть ткань потоньше сделают. Химиков надо, чтобы пропитку негорючую для неё сделали. Да и система твоя сигнальная… Покажи хоть её, чтобы не голословно обсуждать.

Система была… Интересная, именно то слово. По сути своей она напоминала прожектора, которыми на море в моё время семафорили. Только вот сделано всё малость по-дурацки. Ибо внешне система связи была похожа на часы с кукушкой, где вместо птички выглядывал увеличенный в несколько раз фонарик для винтовки. Учитывая, что вместо горелки у шарика использовался какой-то котелок подвесной, совсем непонятно как оно поднимается. Но поддержать хорошее начинание надо. Своим умом додумался парень, не то что я, подсмотрев в будущем. Потому ругать парня я не стал:

— Ты все верно сделал, на уровне идеи, — похвалил я Лавера, тот прямо воспрял — но проблема твоя в том, что наработками не пользуешься нашими. Что, спросить постеснялся у меня или Обеслава?

— Да отвлекать не хотел, сам думал доделать, потом… — опять поник Лавер, он ещё и скромный оказался.

— А теперь смотри, я тебе просто идеи подам. Вот котелок с костром твой — он и весит много, и огонь от него шар твой сжигает. А тебе-то пламя не надо, только воздух тёплый! А где у нас самый тёплый воздух? — я исподтишка начал тыкать пальцем в БТР, — понял?

— Горелка? — несмело предложил Лавер.

— Она самая. Она на жидком топливе, а значит, энергии в ней на ту же массу — больше, шар твой дольше в воздухе держаться будет. Теперь смотри, пламя открытое, оно тебе надо? Отсечку сделать нужно, чтобы только воздух шёл, да и сам шар приподнять от горелки на жестком основании.

— Так ведь тяжёлым станет, не взлетит.

— А ты у Буревоя давно был? Про новый металл, латунь мы его назвали, слыхал? Прочный, не горит, ковкий, в тонюсенький лист раскатать можно. По этой части ясно, где ошибся? Теперь далее. Ты же не фонарик делаешь, а систему сигнальную! Значит, и делать должен с-и-с-т-е-м-у! — я назидательно поднял палец, — Сбоку башни запускаете? Почему крышу откидную не сделали? Почему место для хранения шара и запуска не оборудовано? Почему техника безопасности не соблюдена? Мужики, я так понял, чуть не по пояс из башни высовываются для запуска? Где верёвки страховочные? Почему сам шар не привязан к башне, руками держите канат?

Опять Лавер стоит грустный, чуть не плачет. Я его приобнял:

— Ты слова мои в обиду не принимай, ты молодец, хорошее дело придумал да сделал! Штрафа я тебе выписывать не буду, а вот премию и бюджет под систему твою — это да. Только так мы поступим, ты мне теперь на бумаге все изложишь, да по всем нашим производствам пойдёшь, посмотри где что и как делается, может, ещё что полезное увидишь. Как в бумаге проект будет — мы тебе ресурсы для опытного образца дадим, вот на этой башне все и организуем. Потом — дальше твоя задумка пойти может. Ты понимаешь вообще, что ты сделал? Раньше я наше государство стенами Москвы ограничивал, дальше — только выселки считай, даже завод наш железный. А почему? Потому что связи никакой нет, кроме БТРа да коня. Ракеты не в счёт — то не связь, то сигналы только подать, парочку, не больше. А теперь ты наше государство на двадцать километров на восток продвинул! Не просто тревогу — текст передавать можно! За то тебе от меня поклон до земли, — и я поклонился изобретателю, чай, спина не трость, не переломится.

Лавер от моих слов офигел, особенно после поклона. Покраснел, начал что-то тараторить, мол, спасибо, я тут… Да я! Да мы! Всё для тебя, государь!

— Не для меня, для Государства нашего да для потомков наших. И давай тут не красней, гордость должна быть изобретательская да инженерная! Я тебе, пожалуй, премию чуть убавлю, — Лавер растерялся, я улыбнулся, — за то, что проект свой передо мной не стал защищать! Вот! Надо было отстаивать решения свои!