Максим Макеев - Московское боярство

Или другой вариант — раствориться в истории, влиться в ряды новых княжеств, которые окажутся более энергичными, более активными. А уверены ли мы, что наши потомки там боярами да князьями будут, графами да герцогами, а не чернью босоногой да пылью под ногами каких-нибудь дворян новоявленных? Хотите вы для потомства судьбы корабелов, что боярин со Свири в чёрном теле держал, да кнутом бил? А так и будет, мне-то можете верить, я это уже как ветхую историю читал. Мужики задумались, серьёзно так извилинами шевелить начали, да и девушки тоже. Я ещё масла в огонь подлил, про Орду вспомнил. На юге народ плодовитый, да жизнь несколько проще, чем на севере, теплее. А вот когда станет их очень много, куда они пойдут? Правильно, на север. Викинги от голода да перенаселения на юг пошли, а те — в противоположном направлении двинутся. Я уже тут малость историю переосмыслил, ту, что помнил, в миллионы монголов не верил, нет тут для них тупо корма, но даже сто-двести тысяч всадников — это просто нереально для местного населения. Вот такую численность и привёл для примера. И что, справятся наши потомки с таким войском при привычном этому веку хозяйствовании? Потянут армию, что противостоять Степи сможет? Даже сейчас хазары кочуют, тревожат с юга разные племена, и на них управы нет. А если они увеличатся числом раза в два? А то и в десять? Что будет? Ведь мы не про тысячу лет говорим, а про пару сотен максимум. Хотите вы, чтобы правнуки в бесконечной борьбе голову сложили? Справится тот же Рюрик даже с двумя десятками тысяч всадников? Нет. И через сто лет может не справиться. И через двести. А значит, надо думать, как под себя подминать Новгород, Киев будущий, другие города да племена, да и выносить границу на дальнее расстояние от Москвы, переделывать население под наши Законы, под наши порядки и условия. А так глядишь, лет за сто нас уже много десятков тысяч будем, а там и до миллиона не далеко. А если правильно «Плесень» пойдёт, то и кочевники на нашей стороне очутятся. И монголы те, при правильном подходе, окажутся недоразумением, о котором только историки профессионалы знать и будут. Чем дальше граница от сердца государства, от Москвы, тем безопаснее.

Вот так и объяснял людям своим, и секретность потому развёл, что многое из будущего обсуждалось. А сами планы наши грозили потерей власти окружающим нас князькам, коганам, баронам, ханам и прочей элите. Народ проникся, масштабы завораживали и потрясали, но и опасности, подстерегающие наших потомков, сильно беспокоили. И мы хотели оставить хороший такой зачин на будущее.

Да, сейчас у нас есть «Трактат». Он представляет собой описание той жизни, которой мы хотим достичь в далёкой, долгой перспективе. Ну там, когда добро окончательно победит зло, поставит на колени, и жестоко покарает. Тогда по всему миру будут жить эльфы всякие, и заниматься стихами да прозой, живописью да философией. Наш «Трактат» — набор очень благих пожеланий на отделённое будущее, которого надо ещё достичь. На тактическом уровне для этого мы используем свои Законы да годичное планирование хозяйства. Ну а «Плесень» — суть уровень оперативный, тут уже на пару десятков, а то и сотен лет расчёт, да с учётом политики международной. Потому и секретность такая. Прочитает «Трактат» кто, удивиться чуть подходу, поспорит, да и забудет странную книжку. А вот «Плесень» не такая, она более прикладная. И если мы по ней работать станем, многие люди властительные да богатые влияние своё потеряют, границы государств да княжеств поменяются. Москва и Россия, подобно грибку вредному, сначала торговлей, потом — подданством, затем — гражданством станет тупо подминать под себя народ. Понятное дело, если всё получиться. Но и такие планы показывать никому особо нельзя, а то нас в превентивных целях прикопают, не считаясь с потерями.

В открытую же часть «Плесени», официально называемую «План развития торговли», каждый внёс свои идеи. Горшок в части минералов, Смеяна — про травы лекарственные. Под это Леда и Лис формировали новые цепочки развития взаимоотношений. Буревой выделился. Он, собственно, предложил отдать «на аутсорсинг» сбор… хм, сырья для селитры.

— А что? — под всеобщий смех заявил дед, — Трава да зола это хорошо, но работать придётся. А тут все естественно, само деньги приносить будет!

Для реализации всех торговых задумок требовалась куча оборудования, транспорт, люди. Причём инструмент для сбора сырья в рамках «Плесени» у нас деградирует, нечего паровые трактора таскать, и так сено сожгут на золу, попутно вырабатывая дёготь, скипидар, смолу, древесный уголь из обпилков. Вот и пришлось Обеслава нагружать, проектировать «дубовые», тупые устройства на педальном да ручном приводе. Тот кривится, но про «Плесень» в курсе, работает. Так мы дождались Златобора, который закрыл нам в «Плесени» самую большую дыру, людские ресурсы — он согласился работать за комиссионные нашим торговым представителем.

Зимой он будет дань собирать для Рюрика, обязанности мытника с него не снимали, а с весны по осень — на нас работать вместо привычной торговли с отцом. Тут и фактор Надёжи сыграл свою роль, после «Салона» нашего да девчёнок, с учётом появившейся в единственном экземпляре швейной машинки для вышивки узорами, жена мытника чуть не со слезами на глазах упрашивала его подольше оставаться в Москве. Да и Златобору особо деваться некуда — он теперь курсы срочные проходит, язык учит да счёт с московскими единицами измерения. Так вот и дожили мы до первого июля.

В этот день мы переселили первый барак в новые каменные дома. Пока из крупных недоработок — не до конца готова канализация, она выводится сильно за пределы города, там будут коллекторы и отстойники. Ну и Буревой селитру в том месте будет выпаривать. Причём канализация у нас двойная, для слива воды и для туалета разная, ибо «продукт» во второй системе для нас очень важное сырье, не получается пока азотную кислоту делать по-другому. Вселились люди спокойно, на выходных, без митингов. Просто встали в воскресенье, перенесли оставшиеся вещи, сдали Ладимиру квартиру, и начали осваивать новое место жительства. Если все по плану пойдёт, к зиме все переедут, да и за промышленные постройки примемся.

Через месяц вышла на воду наша красавица-яхта. Две мачты, пара паровых двигателей, башенки с пулемётами. Пока у корабелов ходовые испытания, да самый страшный момент — отработка погрузки и разгрузки лошадей. Из-за этих копытных пришлось переделывать под стоны Кнута корпус яхты. Теперь в боковой его части грандиозный, чуть не в половину длины, люк, через который лошадок выводят. Такое пришлось мудрить после первых испытаний погрузочной системы, при помощи которой изначально планировали выгружать лошадей из трюма. Между мачтами ставилась балка специальная, да система блоков с приводом от вспомогательного паровика. Лошадь из трюма на кожаных ремнях подымается, на палубу её определяют. Животина была не в восторге — это не то слово! Висящая брыкающаяся туша, истошно кричащая, на ржание это не похоже даже, являет собой живое воплощение картины издевательств человека над животными. В криках коня прямо слышится: «Да что же вы, ироды, творите-то!!!». И это ещё мы их в трюме не катали, на качке. А что по приходу в Новгород будет? Мы же понтоваться едем, а тут смех один получиться, а не пафос кричащий. Потому и пришлось мудрить с корпусом.