Василий Звягинцев - Вихри Валгаллы

– И все же – что дальше? Вы хотите только попугать нынешнюю власть бесчинствами толпы? Или заставить Троцкого собственными руками разогнать своих не справившихся с делом сторонников? А кто от этого выиграет? – Артузов вдруг увидел, что его слова не очень нравятся собеседникам, и уточнил: – Я не вдаюсь сейчас в идейные и моральные оценки акции, меня интересует только техническая сторона.

– Нет. Нынешняя власть нас вполне устраивает. Нам нужны именно беспорядки. Погромы. Убийства иностранных представителей, в первую очередь врангелевских…

Артузов, кажется, понял.

– Вы что, хотите спровоцировать возобновление войны с белыми? Но для чего? Республика сейчас воевать не может. Разве следующим летом… И вообще, что значит – мы? Это кто? Мы, в моем понимании, это Михаил, Генрих, я, Агранов тоже… Со мной лично никто ничего не обсуждал. Объяснись, пожалуйста, – обратился Артузов к Трилиссеру.

– Объяснимся позже. Положись на меня, не прогадаешь. Сейчас нужно довести дело до конца. А чтобы ты не переживал слишком, скажу, что войны не будет. Как только белые предъявят республике ультиматум, хоть какой-нибудь, вмешаются наши друзья.

– Тебе что, жалко белых? – вмешался Ягода.

Трилиссер жестом велел ему молчать.

– Это будет нечто вроде повторения августа четырнадцатого года… Улавливаешь?

– Мне помнится, август четырнадцатого года закончился плохо и для Сербии, и для России, и для Австрии с Германией…

– Кроме названных вами, там были и другие участники… – почти без интонаций сказал Подгурский.

– Ну, если так… – развел руками Артузов.

…Со своим предложением вызвать из монастыря дополнительные силы Рудников опоздал буквально на полчаса. Он успел переговорить по рации с дежурным офицером (сам Басманов был где-то в городе), передал ему распоряжение немедленно выслать на Гоголевский два отделения с полным боевым снаряжением и спустился на первый этаж. Двое офицеров дежурили у парадной двери изнутри, еще один наблюдал с чердака за двором и прилегающими кварталами, а четвертого он послал на улицу – следить за обстановкой от Волхонки до Арбата.

Штабс-капитан не сумел объяснить Ларисе причину своей тревоги, просто он воспринимал нынешнюю Москву как глубокий вражеский тыл и, несмотря на то, что недавно его группа действовала вместе с чекистами Агранова, поверить в перерождение большевиков не мог. Постоянно ждал от них какой-нибудь пакости. Слишком специфический опыт приобрел он в годы гражданской войны и не допускал для себя возможности мирного сосуществования в ближайшие годы. Может быть, когда-нибудь позже…

Рудников вышел на крыльцо, с удовольствием вдохнул холодный сырой воздух. Температура на улице быстро падала, может быть, скоро пойдет снег. Пора бы, неестественно долго тянется то дождливая, то сухая и солнечная осень…

Где-то в центре хлопнуло несколько винтовочных выстрелов. Вразнобой и, кажется, в разных местах. Штабс-капитан насторожился.

Далеко справа в перспективе бульвара, со стороны храма Христа Спасителя, появился грузовик. За ним еще один. Рейнджеры Басманова? Рудников прищурился, козырьком поднес ладонь ко лбу.

Рановато вроде бы. Даже если немедленно бросились выполнять приказ, за пятнадцать минут не успеть… На всякий случай штабс-капитан сделал отмашку своему офицеру, не спеша идущему по противоположной стороне бульвара от памятника Гоголю. Тот заметил сигнал, понял, присел на скамейку, начал прикуривать, не сводя глаз с командира. Жестом Рудников приказал ему наблюдать и без крайней необходимости не вмешиваться. А сам отодвинулся в глубину крыльца, прячась за массивным опорным столбом.

Машины остановились, с первой начали спрыгивать на мостовую разномастно одетые люди, вооруженные по преимуществу короткими винтовками без штыков. Издали Рудников не разобрал, австрийскими или японскими. Их оказалось довольно много – десятка полтора. Еще пару секунд он надеялся, что это не по их душу, может, просто, сбор по тревоге какого-нибудь рабочего отряда. В соседнем квартале располагался клуб профсоюза типографских рабочих.

Однако тут же все стало ясно. Люди развернулись в цепь, часть заняла позицию за деревьями и фонарными столбами, а человек семь медленно двинулись к дому.

Рудников вытащил «кольт». В обойме всего семь патронов, зато убойное действие изумительное. Теперь главное – выиграть время. Минут десять.

– Эй, там, стоять! – крикнул он из своего укрытия. – Здесь официальное представительство. Под защитой мандата Совнаркома. Кто такие и что вам нужно?

Люди на мгновение замешкались. Скорее просто от неожиданности, а не потому, что слова показались им убедительными.

– У нас ордер на обыск здания, – отозвался наконец кто-то из заднего ряда.

– Один с ордером и без оружия – ко мне. Остальные – на месте. – Рудников надеялся, что Лариса Юрьевна из своей комнаты услышит его голос и поторопит подмогу. Или позвонит по телефону своим приятелям в ЧК или в ЦК. Капитан каблуком ударил в дверь за спиной. Она мгновенно приоткрылась.

Его маневр заметили, из-за деревьев ударил нестройный залп. В полотнище двери с глухим чмоканьем вонзилось несколько пуль, одна срикошетила от мраморной облицовки крыльца с тоскливым воем. Все стало ясно. Началось…

Рудников присел, трижды выстрелил навскидку и с удивительным для его массивного тела проворством отпрыгнул в вестибюль. Еще несколько пуль ударило в дверь, но толстые дубовые плахи выдержали.

– Наверх! – скомандовал капитан охранникам. – И беглый огонь! На поражение!

Вчетвером в особняке с толстыми каменными стенами продержаться можно довольно долго, если нападающие не подберутся вплотную к окнам и не забросают защитников гранатами.

Сам Рудников решил на этот случай остаться внизу. Кроме пистолета с четырьмя патронами и еще одной запасной обоймой, он мог рассчитывать на оставленный дежурным офицером «АКСУ» с двойным обмотанным черной изоляционной лентой магазином. Боеприпасов в доме было много, но в подвале. Запоздало обругав себя за непредусмотрительность, капитан перебежал к угловому окну, осторожно выглянул. Серия коротких автоматных очередей со второго этажа заставила нападающих залечь. Пули высекали из булыжника тусклые синие искры. Трое или четверо были убиты сразу, остальные торопливо отползали, прячась за деревьями и гранитным бордюром, отвечали торопливыми, почти неприцельными выстрелами.

Бой начинал приобретать затяжной характер. Очевидно, эти люди рассчитывали на полную внезапность и численное превосходство, не догадались сначала выяснить силы и огневые средства защитников особняка.

«Какие кретины! – подумал Рудников. – Да я же вас перещелкаю, как вальдшнепов на тяге».