Олег Касаткин - Да здравствует Государь!

Центр древнего города с лужайками, с остатками старинных высоких валов; и два рядом белеющих собора, один — малый, другой — большой, с грандиозной колокольней, уходящей острием купола в голубое без единого облачка небо..

Кругом соборов стояли хоругвеносцы с черными и багряными златотканными хоругвями. Группа диаконов и клириков в золотых облачениях со свечами и посохами в руках. Процессия среди крестящегося народа обогнула Успенский собор «по солнечному ходу» и вышла с северной его стороны на площадку между соборами, в это же время из собора сюда же выходила другая процессия духовенства с архиереями в разноцветных мантиях и множеством хоругвей.

А на площади — царский павильон, украшенный бело-сине-красным государственным и оранжево-бело-черным династийным флагами. Солнце еще стояло не высоко, утренняя прохлада еще не исчезла, день ожидался жаркий, солнечный. Еще кое-где стучали топоры плотников, лихорадочно заканчивавших постройку трибун, балаганов помостов.

А окрестные улицы уже заполняла толпа — но не всякого пускали — ох — не всякого…

Если кто-то особо рвался вперед нарушая порядок — как из под земли являлся жандарм, стражник а то и агент полиции в штатском и командовал строго и назидательно: «Куда? Зачем? Вертайтесь!» А в случае если слова не помогали — нет — упаси Христос! — никакого мордобоя и матерной руган — грозное — «Честью просят!» — и кулак охранителя благочиния приближался — нет к лицу, опять же — ни в коем случае — здесь же священное торжество! — а чуть ниже пояса. А кулаки у жандармов и городовых — зачастую бывших гвардейских солдат, крепышей и великанов — смотрелись весьма внушительно.

…Публики на трибунах было еще мало, а в павильоне пусто — только цветная каемка охраны — «стрелков Его Величества», в ярких малиновых рубахах и забавных шапочках, вроде тех что одевали извозчики или гайдуки богачей.

Hо вот трибуны начали занимать важные гости — губернаторы, предводители дворянства, депутации городов и гильдий, игумены и игуменьи монастырей…

А под золочеными хоругвями и примикирием в лиловых, синих и фиолетовых мантиях епископы, архиепископы и митрополиты. Вон они — с посохами в руках в белом клобуке с бриллиантовыми крестами, на голубых серебристых мантиях, митрополит московский Владимир, митрополит Киевский и митрополит Санкт-Петербургский. Диаконы и послушники в золотых облачениях следуют за архиереями, поддерживая мантии. Навстречу преосвященным лилась с высоких колоколен церковная медная музыка…

Солнце играло сотнями блесток на их золоте и блестит на ризах облачений.

И вот показались два открытых экипажа — обычных лакированных ландо.

В первом экипаже к павильону подъехали Елена в сопровождении своей камер-фрейлины — Агафоклеи фон Сталь и обер-гофмейстерины Марии Павловны Будберг. Во второй — Георгий в одиночестве…

И вот со стороны зазвучала походная музыка.

Сюда из за города шли гвардейские части, поднятые засветло, чтобы успеть отскоблить до крови солдатские подбородки, начистить ваксой до зеркального блеска голенища сапог, отполировать лошадиным зубом белёные ремни амуниции, стряхнуть особым веничками последние пылинки с парадных мундиров.

Разоцветные — в новой форме — шеренги солдат подтянулись, выравнивая штыки, четче печатая шаг.

Преображенцы, семеновцы, измайловцы, солдаты Московского полка…

Открывал прохождение лейб-гвардии Преображенский полк, в честь его основателя — Петра Первого, назначали брюнетов или темных шатенов, по обязательно «с белым лицом».

Вот прошел батальон второго полк гвардии — Семеновского. Его сформировал когда-то любимец Франц Лефорт, носивший ярко-рыжий парик. И сто восемьдесят с гаком лет в семеновцы подбирали тоже только рыжих! Барабанщики шли первой шеренгой в голове батальонной колонны. Капельмейстер повернулся на полном ходу налево кругом, продолжая идти задом, взнес руку в белой перчатке, махнул, и в летнем воздухе грянул всей медью высеребренных труб и гремящих тарелок пышный Семеновский марш.

За ними — представители Павловского полка — в нем службу нести полагалось только блондинам и только курносым — как у государя-основателя — не было в России недостатка в таких новобранцах. От чего все солдаты выглядели на одно лицо, все похожи, как родные братья, так что бывало обыватель — завидя марширующую роту странных близнецов суеверно крестился: тьфу, пропасть — наваждение этакое!..

Финляндский гвардейский пехотный полк. Была в его неторопливом марше неожиданная легкость: четко били подошвы, но не вдавливались каблуки в мостовую. Оркестр играл не особо громко, задорную, веселую мелодию, сочиненную в прошлом веке офицером полка, ставшим потом художником.

Георгий наблюдая из ложи павильона — нока в задних комнатах убирали к торжеству Елену, вспомнил рассказ Лобко — что в старые годы полк назывался егерским, а егеря предназначались для действий в рассыпном строю — и от них требовались быстрота и легкость на ногу.

И хоть времена изменились традиции бережно сохранялись: в них сила армии, уважение к прадедам, желание быть не хуже. Гурко прав — британцы стали так сильны во многом именно оттого что не гнались бездумно за новизной.

Замыкающим прошел отдельная сводная рота сверхсрочных фельдфебелей в шевронах и, медалях «За беспорочную службу» — богатыри саженного роста, представители восьми гвардейских полков, квартировавших в Петербурге и двух московских.

За пехотой выехала группа всадников — впереди с обнаженной саблей, высясь как памятник самому себе — на могучем вороном коне командующий кавалерией великий князь Николай Николаевич. Георгий улыбнулся — дядю солдаты прозвали отчего то «Лукавый», каждый день по вечерам заканчивавшие пение молитвы просьбой Всевышнему: «Избави нас от Лукавого». Дядя возглавлял прохождение конницы.

Что-то блеснуло золотом. Хор трубачей грянул медью, широко развернув фронт эскадронов, шли мерным шагом гнедые лошади под красными вальтрапами с серебряной окантовкой и гвардейскими звездами. В седлах усатые богатыри в белых мундирах, в нестерпимо горевших на солнце медных кирасах и касках с серебряными двуглавыми орлами, развевались красно-белые флюгера на пиках в передних шеренгах.

Шел кавалергардский полк — гордость и слава русской кавалерии.

За ним желто-белые флажки — флюгера на пиках, караковые лошади, желтые с серебром вальтрапы — «кирасиры Его Величества». Один из старейших полков русской конницы, сформированный сразу после Нарвского погрома боярином Волконским, первым полковым командиром. С полком связаны первые победы над шведами, основание Петербурга.