Олег Касаткин - Да здравствует Государь!

— Александр Александрович — я признаться не ожидал… — наконец осведомился Георгий (В конце концов — пусть Кауфман сам и объяснит! Нет — ну каковы — что он, что Вероника! А он то думал что знает обоих!)

— Ваше Величество… — Кауфман был сама растерянность. После вашего августейшего бракосочетания я счел что… Прошу вас не гневаться если…

— Постойте, — отмахнулся Георгий. Просто хочется знать — вы намерены это сделать оттого что хотите видеть фрейлину Двора Антонову своей супругой или чтобы… слова «угодить вашему царю?» он решил не произносить — еще по какой то причине?.

— Государь, я люблю эту женщину, и она и только она составит мне счастье… — негромко ответил Кауфман — и истовая убежденность звучала в голосе этого служаки-педанта. Но следующая мысль осталась невысказанной генералом в силу крайней неуместности — она даже по своему ужаснула начальника охраны императора. Звучала она так: Вероника была бы прекрасной супругой и для государя всероссийского.

— Прошу прощения, Александр Александрович — а… ваша будущая невеста согласна?

— Разве я осмелился бы беспокоить Вас, Государь, в противном случае? — Кауфман даже кажется слегка обиделся.

Георгий думал ровно минуту три секунды — если верить часам на стене.

На одной чаше весов — просьба одного из тех в ком царь не сомневался ни на йоту… На другой — а собственно что на другой? Ревность? Какая к дьяволу ревность?! Великосветские правила и приличия? Еще не хватало Ему обращать на это внимание! Ну что еще… Да ничего!

И начертав на лежащем перед ним листе ин кварто старообразное «Быть по сему» протянул рапорт Кауфману.

Тот пробежал его глазами и молча поклонился.

— Да — что касается вашей дальнейшей службы… — добавил Георгий, потратив еще секунд десять на то чтобы сформулировать мысль. Я полагаю что хотя в Нашей гвардии и приняты некоторые правила касающиеся избранниц офицеров — но они есть по сути лишь обычаи а не законы — и допускают соответственно — исключение. Тем более как вы сами отметили — вы являетесь в какой-то мере сами себе командиром и офицерским собранием. Ну-с и — считайте себя в отпуске по случаю свадьбы — вам хватит двум месяцев надеюсь?

— Так точно, — сглотнув, сообщил Кауфман. И только сейчас Георгий увидел как тот волнуется.

— Разве что решите кому сдать дела…

— Осмелюсь доложить, — вздохнул Кауфман — полагаю что господин полковник Ширинкин вполне сможет надлежащим образом руководить Вашей охраной… на время моего отсутствия.

— Вот ему и сообщите. А пока что — он вырвал из записной книжке листок и что-то чиркнул — это записка для господина обер-прокурора Синода — чтобы он разрешил те формальности что могут возникнуть… в связи с вашим бракосочетанием.

Когда за Кауфманом закрылась дверь Георгий некоторое время просидел переваривая ситуацию.

И вдруг довольно улыбнулся.

Надо будет ему преподнести подарок к свадьбе (Ему — не Веронике — для нее любой подарок будет оскорблением — причём нанесённым и ей и ее мужу).

Как его вознаградить? Орден? Нет — ордена даются за заслуги. По заслугам Кауфману орден может быть и (да нет — точно) положен — но не к свадьбе — это решим погодя. В чин произвести — и так за два года из ротмистров в генералы. Имение? Не дарят давно имений… Ну конечно, — царь чуть не хлопнул в ладоши. Титул! Барон Кауфман — плохо ли звучит? Нет уж — барона вон Гинзбург имеет, а у австрияков его купить можно. Граф — самое подходящее.

«Все таки все хорошо закончилось! Куда хуже было бы если б Александра Александровича угораздило влюбиться в Ольгу!»

Орудие калибра 274 миллиметра образца 1886 года

Похотью (анг.)