Олег Касаткин - Да здравствует Государь!

Эскадрон кирасирских трубачей сменили музыканты на вороных конях под синими вальтрапами, расшитыми золотыми позументами и звездами.

Вот проехали рысью две сотни «конвоя Его Величества» — кубанских казаков на вороных конях, в черных папахах, в алых черкесках с золотыми позументами, блестя серебром кавказских шашек, — черноусые красавцы один к одному. Алые черкески тонкого дорогого сукна, опойковые сапоги с мягкими голенищами, черные папахи. Как полагалось к каждому параду, к каждому торжеству выдавали конвойцам новую парадную форму — за счет «собственных Его Величества Средств» (А старую — в сундук. В иные годы случалось казак царский уезжал со службы с двумя такими сундуками).

Клинки на поясах казаков — кинжалы и шашки — свое оружие — не казенное… Доброе оружие разрубавшее в воздухе шелковый плток или разваливавшее «баклановским» ударом врага до седла. Изготовленные прославленными мастерами Кавказа — Магомед-оглы из местечка Кубачи, знаменитым Исди-Кардашем; ичкерийские «терс-маймал» — «ревущая обезьяна» клинкам этим был свойственен особый звон и свист, сравнимый с ревом дикого животного. Грузинские булаты из кузни оружейника Элиазарошвили. Буланые клинки знаменитого дагестанского мастера Османа, и дамасские — с муаровым рисунком — отобранные у мамелюков Бонапарта или мюридов Шамиля. У кого-то была и «гурда»; шашка с каналом в обушке клинка заполненного ртутью — чья тяжесть наращивала силу удара… Но вот и уланы.

— Вам пора — Ваше императорское Величество…

Георгий оглянулся — дежурный генерал Кауфман получивший вчера эполеты генерал-майора и аксельбант генерала — адъютанта был как всегда собран и хмур.

А из за занавес вышла Елена в сопровождении Агафоклеи.

На ней было сшитое из серебряной парчи платье. Оно надо сказать выглядело весьма эффектно, переливаясь отражениями света ламп и бликами солнечных лучей. Казалось, его выковали из тончайшего серебра, а не сшили рукам мастериц. Стежки были положены под разными углами и при движении платье сияло подобно бриллиантам. На паперти их встретил митрополит Московский Сергий — именно ему было определено свершать чин коронации…

— Государь Всероссийский! — проникновенно начал он. Благочестивая Государыня! Как нет выше, так и нет труднее на земле царской власти, нет бремени тяжелее царского служения. Христианская Церковь, учит о нас о власти, что она от Бога, и ее нужно не только признавать, подчиняться ей, но и любить, и почитать. Царская же особа — лицо особенно благословенное Богом, помазанник Божий. Над ней совершается при коронации миропомазание на служение государству. К нему и его семье русские люди воспитываются не только в страхе и повиновении, но и в глубокой любви и благоговейном почитании, как лиц священных, неприкосновенных, действительно Высочайших, подлинно самодержавных и великих; все это не подлежит никакому сомнению у властей духовных и у народа. И если Царь — владыка над всей страною, как ее хозяин, полномочный распорядитель получающий ее в удел от Христа то царица — есть наместница Царицы небесной…

Елена слушала с замиранием сердца — а вот Георгий ощутил тень сомнения — такого в догматах что преподавал ему отец Палладий что то не припоминалось.

Этак и до пресловутого «цезарепапизма» о котором вещают все эти философы вроде Соловьева недалеко.

Однако же окружающие с благоговением внимали — и вот по завершению проповеди они переступили порог собора — где уже ждали гости церемонии.

И невольно ахнула…

Внутри храма стены были расписаны искусными фресками и убраны золоченой медью, древние иконы в иконостасе украшены золотом и драгоценными каменьями; перед ними висело четыре золотых и два десятка серебряных паникадил, воздухи и покровы были шиты золотом и жемчугом. Реставрирующие его мастера сделали все что было в их силах и даже сверх того чтобы приблизить древних храм предков династии к изначальному великолепию — удивлявшему людей русской земли и иноземцев — когда «оная церковь и уподобима была Соломонову, бывшему в Иерусалиме, храму». Гостей было много…

В глаза Елене бросилась вдовствующая императрица Мария Федоровна — в пурпурной мантии с большим двуглавым орлом, вышитым на спине, и в сверкающей бриллиантовой короне.

За нею, широкой рекой, придворные в расшитых золотом генеральских и камергерских мундирах — члены Государственного Совета и Сената.

Кто то был ей незнаком — других она узнавала… Вот князь Дадиани. Герцог и герцогиня Лейхтенбергские — какая красивая пара. А вот принцесса Ольденбургская — как знала Елена адреса благотворительных комитетов, членом которых состояли ее высочество, занимали четыре листа.

Иноземные послы и гости — среди них два представителя Великобритании — премьер-министр и министр иностранных дел Артур Солсбери — рядом — слегка мужиковатый коренастый бородач в морском мундире, принц Альфред Саксен-Кобург-Готский — сын королевы Виктории и муж великой княжны Марии Александровны, тетки Георгия. Эрцгерцог Франц-Фердинанд Габсбург с любопытством оглядывал фрески на потолке.

Далее — представители Шведского, Греческого, Прусского (Елена ощутила мимолетное злорадство при взгляде на постную физиономию принца Генриха — да — государь всероссийский выбрал меня а не вашу «Мосси») ….

Есть тут и иноверцы. Эмир Бухарский чье имя она так и не запомнила, и хан Хивинский Абдулла. Брат персидского шаха Хафиз.

Вот азиат в синем чесучовом одеянии с золотым шитьем на вороте и длинными рукавами. В руках он держал шапку черного бархата с сапфиром и павлиньим пером: это был принц Цон Лун: племянник старой Цы Си.

Японец — с каменным лицом — на котором европейский костюм сидел как-то по особенному нелепо (нехорошо так говорить о госте — но отчего-то в голову лезло «как на обезьяне»), маркиз, а еще главный жрец какого-то японского божка — Сусано или как-то еще….

Как она знала, у властей духовных возник робкий вопрос — а можно ли допустить в храм Божий иноверцев и язычников?

— А как иначе вы еще собираетесь их в веру истинную обращать? — осведомился Георгий с какой — то особенно лукавой улыбкой.

Золотые позументы сияли на мундирах. Розетки орденов глядели с муаровых голубых и алых лент… Великие князья и фрейлины, графы и бароны с баронессами.

Лаковые штиблеты и офицерские сапоги с золотыми шпорами, туфельки дам из оленьей и крокодиловой кожи, из замши, расшитые настоящими алмазами и жемчугами.

Платья фрейлин были из красного бархата. Великие княгини и статс-дамы — в зеленом бархате.

Они шли мимо этих людей — цвета от цвета Империи и цвета других держав — туда где на специальном возвышенном помосте, установленном посреди собора и застланном белым атласом стояли два трона — доставленный из Москвы в особом вагоне трон Михаила Федоровича (выбран ибо тот тоже женился после восшествия на царство) и трон для — нее — на который она сядет уже став императрицей…