Максим Макеев - Вольные стрелки [Переделанная по результатам первого опыта версия]

Вот в таких «развлечениях» провели мы время до Нового года. Держислав, после моего совета, собрал себе женский институтский хор. Мол, глотки луженные, так выть целыми днями не каждый сможет, чего добру пропадать? Теперь у нас есть ансамбль песни без плясок, ориентированный на грустные печальные слезодавительные тексты. Ну там «У ЗАГСа стояла карета, там пышная свадьба была…», «Подмосковные вечера», «То не ветер ветку клонит», «Ой то не вечер то не вечер» — я много грустного разного вспомнил. Вся Москва наблюдала за тем, как на работу на кухню и на ткацкое дело, простейшее, идёт под предводительством Держислава и Лады хор, завывая трагически:

Наблюдая за этим трагичным воем, Лис, едва сдерживая смех, отвесил мне комплимент:

— Я смотрю, Серега, хорошо у тебя ресурсы использовать получается. Даже такие, как глотки луженные.

— А что делать, — у меня у самого слезы выступили от смеха, — и это тоже — ресурс…

Суворовцы больше налегали на спорт, талантов других пока не проявилось, а вот лупцевали друг дружку мелкие неплохо. Без травм, по правилам, в защите — нечего синяками отсвечивать. Кстати, те девицы, которые с «бланшами» на паспорт попали, преодолев страх, подошли ко мне, такому грозному, и попросили слёзно поменять фото. Мы пошли на встречу, чай, не звери.

Тридцатого декабря традиционно провели совещание, правда, в нетрадиционном месте. На башенке, что стояла в углу между восточной и северной стеной. Наши мужики вывели стену почти до озера, вот с высоты птичьего полёта, правда, скорее парения хорошо подготовленной курицы, и проводили рабочее совещание, с видом на местность. Вид, кстати, открывался замечательный. Две дороги, от рудного болота и от торфяного, сходились в перекрёсток как раз под башней. Стена буквой «Г», заводь льдом покрылась, там дети на самодельных коньках катаются. По дороге, что идёт к будущему металлургическому заводу ползёт «Бычок», везёт сырьё и закрытые брезентом платформы с людьми. Установку по подготовке торфа перенесли прямо туда, чтобы принимать в Москве готовое и формованное уже топливо. На платформах ехали строители, дорожники и металлурги, кто не доехал на своём транспорте.

— Приступим, с божьей помощью, а то вон идолы смотрят, — я махнул рукой в сторону Перунова поля, — с кого начнём? Буревой, давай с тебя. Как там успехи в химии?

— Не очень, если честно, — дед поёжился слегка, — плохо идёт. Особенно с газами. Мы часть научились определять, что по запаху, что по горению, что по охлаждению сгораемого, как водород этот твой. А часть и не знаем как понять, что это такое. Я ребят в школе взял, из тех что посмышлённей, в помощь. Они сейчас там нюхают да греют все. По жидкостям — по запаху, цвету да плотности, по твёрдому всякому — тоже вопросов много. Мы золу сейчас от торфа берём, из неё поташ другой выходит, делить пытаемся его на всякое разное, да с тем, что от сена получается, сравниваем. Я даже микроскоп под это дело себе соорудил.

Дед похвастался самостоятельной работой, молодец.

— Ты растения всякие не пробовал, как определители? А то у них всякое может быть, разное, сложные вещества, которые мы в лаборатории и не сделаем. Как вон селитра та.

— О! По селитре, мы тут попробовали… Вообще… Короче, хороший выход селитры идёт, когда запах этого, мочи, одним словом, пропадает, тогда можно вываривать. А если запах тот задерживать — выход больше получается.

— Запах, говоришь? Мочи, говоришь? Аммиак, наверно, вот так он пишется, — я написал формулу, конкретных цифр не помню, только что азот и водород в нем есть, — его много куда в моё время пихали, даже трубопроводы огромные, на тысячи километров строили. Буревой, попробуй его как-нибудь получить. Жидкость с запахом тем противным, полезной может оказаться.

— Попробую, — дед сверялся со своими уже записями, творческой переработкой моих, — значит, в составе то, что воду родит и азот этот твой?

— Воду родит? Хм, ну да, получается так, — я ухмыльнулся, в голову такое толкование наименования «водород» раньше не приходило, — надо бы тебе ещё центрифугу сделать, на ней вроде делить можно жидкости, а может и смеси, быстро вращающаяся пробирка вот такая, после праздников сделаем, ну или сам попробуй.

— Попробую, отчего нет. Мне бы ещё печку посильнее, чтобы жара больше было, а то я тут воду сильно-сильно нагрел, по углям её пустил, так вспыхнуло! — дед руками обвёл шар, который вспыхнул, — может, что полезное тоже…

— Да у нас сейчас все полезное, лишь бы понять, что это. Сделаем, как металл пойдёт — сразу приступим. А то у нас опять дефицит железа. Да, кстати, Буревой, как там холодильник поживает? Получается с ним чего?

— Проблем много, но толк есть, — оживился дед, — воду можем доставать из воздуха, и потом жидкость тоже выходит. Но другая, никуда не годная. А дальше льдом всё забивается, и машина не работает. Сейчас пробуем осушать воздух так, сливать жидкости, потом в другие поршня воздух пускать и сжимать также. Но там возни ещё много.

— Вторая жидкость это, наверно, углекислый газ. И лёд там у тебя сложный, и сухой, и водяной. Не смейся! Так и зовётся — сухой лёд. Он так тает, что жидкости не получается, сразу газ в воздух идёт при нагреве. Дышать им нельзя, правда. Зато в воду можно, газировка тогда получиться. О! И в пневматику у нас такое заливали, чтобы баллоны меньше делать. Тоже надо попробовать. А с последовательным сжатием и сливом попутной жидкости — это вы хорошо придумали, осушитель получается. Но помочь, вам, правда, ничем не могу — не сталкивался с таким ранее.

Буревой удивлённо посмотрел на меня, пришлось прояснить:

— Холодильник я исходя из общего принципа сооружал. Давление, температура и объём газа связаны между собой, закон есть, то вы знаете. И по нему получается, что если воздух сжать да работу ему позволить совершить, поршень поднять, например, то газ охлаждается. Вот и всё. И если долго так делать, можно на жидкости разделить воздух, и кислород получить, в теории. А он у нас в домну пойти должен, без азоты чтобы. Пока такое не получилось? Нет? Жаль… ладно, то дело наживное, что там с заводом железным, Влас?

— Стены завода сделали, деревянные. Домну собираем. А потом пробовать надо, загрузки, режимы. Здоровая она сильно, мы таких не делали. Если правильно все подсчитаем да построим — за раз килограмм по двести-триста выливать будем, если руды и торфа хватит. По топливу сейчас Олесь, он расскажет.

— А чего там рассказывать? Катышки из торфа получаем, греем, идёт неплохо. Мы теперь не разрываем, пока зима, болото-то, а кусками его берём, воду выдавливаем, спрессовываем да потом храним. Вроде не разваливается и не расплывается. Большую установку для топлива только собираем. Построим — будем много торфяных шариков для тракторов, — пожал плечами сын Агны.