Максим Макеев - Вольные стрелки [Переделанная по результатам первого опыта версия]

В ночь на первое января усадил всех за стол, ёлку нарядили прямо в общем зале, его мы всё чаще актовым называли с моей подачи. Тесно уже нам тут, конечно, но пока пойдёт. Толкнул речь:

— Все вы знаете, а кто не знает, то слушайте. У меня на родине, — зависимые про моё появление знали в самых общих чертах, без подробностей, — есть такой праздник — Новый год.

— И у нас есть, весной, — парировал дед.

— Ага, когда весна уже в свои права вступает. А у нас его сегодня празднуют, в ночь на первое января. Январь — это месяц такой, — это зависимым, они ещё не сильно ориентируются в нашем календаре, — неделю назад, 22 декабря начались самые длинные ночи за весь год, а вот сегодня они вроде как заканчиваются, и день будет чуточку больше, если я правильно помню. У нас именно это считали Новым годом. Ну и зима, делать особо нечего — почему бы не попраздновать?

Народ одобрительно загудел.

— Первый тост предлагаю поднять за прошедший год. Сложный был год, однако интересный. Именно в это время появилось наше пусть маленькое, но своё государство, мы победили старинных наших врагов — данов. Мы построили крепость…

— Две, — поправил меня Буревой, — да ещё и урожай неплохой собрали.

— Животиной обзавелись да лодку справную сделали, — это Кукша.

— Да много чего сделали, посуду вот, — это Зоряна ткнула пальцем в наши покрытые разноцветной эмалью глиняные тарелки.

— И что — всё сами? — это Юрка подал голос.

— Ага. Если не мы — то кто? — это подключился Обеслав.

— Машка маленькую родила, Малькай мы её зовём — подала голос Смеяна.

— Поля новые сделали, брёвен про запас нарубили, — констатировала Леда.

— И ткань! Ткань какая получаться стала! Любо дорого смотреть! — Агна всплеснула руками, остальные Игнатьевы тоже начали короткими выкриками описывать наши достижения.

— Вот видите, сколько всего за год, с прошлой зимы случилось у нас. А когда ещё итоги подводить, как не зимой? — я закруглил отчёт своих родственников, — Но самое главное — появились у нас новые граждане. Пусть пока зависимые, но мы всенадеемся — я подчёркиваю, все мы надеемся — что скоро они станут нам добрыми друзьями и соратниками, коллегами и вольными гражданами. Поэтом давайте выпьем и проводим старый год, хороший он был.

Все выпили, поели, начали вспоминать события, случившиеся с прошлой зимы. Ещё пара тостов за уходящий год, и вот почти наступило двенадцать часов ночи. Я встал:

— Послушайте! Сейчас, через минуту буквально, начнётся новый год. Номер его по ромейскому календарю восемьсот шестидесятый, високосный. Я вам потом расскажу, что это такое. Так вот, я сейчас начну обратный отсчёт до наступления Нового года, а вы за это время загадайте себе самые заветные желания, чтобы в наступающем году все они сбылись. Не в слух, Юра, а про себя. Итак! Двенадцать… Одиннадцать… Десять… Девять… Восемь… Семь… Шесть… Пять… Четыре… Три… Два… Один… Ура!!! С Новым Годом! С Новым Счастьем!

Народ радости моей пока не разделял, праздник всё-таки новый. Вяло поддержали моё «Ура!», чокнулись, и собирались ужеидти спать. А что ещё делать? Я попросил задержаться, вышел впредбанники стал облачаться в свой наряд. Краем уха слушал разговоры сограждан:

— Чего он вдруг удумал? Раньше по зиме такого не делали, — Зоряна беспокоилась.

— Так и дел таких раньше по зиме не делали. Он-то с линейками своими этими возится, да так, чтобы на тысячу лет вперёд дело то измерительное без изменений осталось! Он говорил, что если сейчас все правильно сделаем — потомки нам не только спасибо скажут, но в ножки кланяться каждый раз будут, как вспомнят, — дед просвещал народ о происходящем в нашей лаборатории.

— А то он знает, что там потомки нам скажут, — это Юра.

— Знает, — отрезал Кукша, — ты человек новый, не привык ещё. Знает Сергей, знает. И за что потомки проклянут нас, и за что — не забудут вовек. Привыкнешь, Сергей много что непонятное делает, но все потом на пользу идёт. Тут все непривычноеот него.

— Это точно, — подал голос Толик, — один туалет этот ваш, тёплый. Да за такое надо идола ему ставить надо.

Все засмеялись, вспоминая мучения Толика с диареей.

Я нарядился и вошёл в помещение с мешком, стукнул посохом по полу.

— О-хо-хо! Это я, дедушка Мороз. Пришёл посмотреть, как вы тут празднуете Новый год! Ёлку, смотрю, нарядили…

Немая сцена. Родственники и зависимые замерли, разглядывая меня. Реакция не заставила себя ждать. Народ рванул по всемщелям, как те тараканы на кухне при включении света. Дед за амулет схватился, корелы под стол забились, Кушка за кочергой тянется. Дурдом, ей-Богу. Задрал бороду:

— Граждане! Вы чего?

Народ остановился, повернулся ко мне. Присмотрелись, осознали, кто перед ними — и потянулись за всем, что не приколочено. Вспоминая свои первые учения, ярешил ретироваться. Почти успел…

— А-а-а! Да что ж вы творите! Гады! Я же поздравить вас с Новым годом пришёл!

Зависимые с крыльца наблюдали замечательную картину. Главу их государства гоняли родичи всем, что под руку попадётся, даже снежки в меня полетели. Я убегал по всей крепости, забавно задирая ноги, в халате было очень неудобно. Наконец, народ выдохся и подмёрз, выбежали-то прямо в том, в чем за столом сидели. Я опасался подойти поближе и орал издалека:

— Это традиция такая! Дед Мороз на Новый год приходит, да подарки под ёлку кладёт, если её нарядить правильно! Да ещё Снегурочку с собой приводит! Сюрприз вам хотел сделать!

— Ага, удался сюрприз, — дед тяжело вздыхал, присел на табуретку, которой меня гонял, — и подарки тоже хороши. Деда Мороза в дом привёл! Нарядился он, «Новый год, Новый год!»… Эх, страху с тобой натерпишься…

— Чего не так-то? — я подошёл к деду, он, вроде, уже успокоился.

Пока шли к дому, Буревой рассказал мне, в чем проблема. Здесь Дед Мороз — это не добрый дедушка, который детям подарки приносит, а суровый, мощный старик, который убивает каждый год землю, все живое на ней, заставляет людей прятаться по домам. Его и задобрить нельзя, он даже не бог, вроде Перуна, а сила природная, натуральная, встроенная в мир. Такому сопротивляться бесполезно — зайдёт в дом, выморозит всё, и поминай как звали. А тут я нарисовался, со своим «О-хо-хо!», да ещё и ночью. Уже в доме, пока я снимал с себя облачение, дед разъяснил, почему народ так помогать стал мне в подготовке Нового года, да ещё и мало интересовался происходящим.

Оказывается, они наблюдали за моими мучениями, думали, что ничего не получается. Ещё бы, по триста раз одно и тоже мерить, записывать, да потом переделывать. А когда я начал к празднику готовиться, родичи догадались, что я таки решил бросить заниматься ерундой, и хочу попросить помощи у богов. В этом вопросе с высшими силами дело непонятное, кто у них отвечает за измерительную технику — неясно. Поэтому народ молча готовил ритуал ещё одному богу, незнакомому. Резали снежинки, делали игрушки, ёлку украшали, и даже перешёптывались на момент того, что надо бы пару кроликов в жертву принести, чтобы помочь мне, значит, со штангенциркулем. Причём убивать их собирались прямо под ёлкой, в полночь. Они так поняли, что именно для этого я их держал до середины ночи и спать не отпускал.